И тем не менее, - продолжал он, - я только что хорошо поел и не голоден, и сегодня я тебя отпущу. А теперь брысь отсюда!»

Мышка с облегчением поспешила прочь.

Несколько недель спустя лев, пробираясь через заросли, попал в расставленные сети и оказался подвешенным на дереве; он попытался выбраться, но, несмотря на все его героические попытки, казалось, был обречен. Будучи королем джунглей, лев понимал, что нет добычи ценнее, чем такой лев, как он, и он с отчаянием думал о перспективе стать трофеем какого-нибудь охотника-хвастуна. С каждой минутой все больше впадая в отчаяние, лев метался и рвался, но от этого еще больше запутывался в сети.

Уже готовый сдаться, лев вдруг увидел мышь, шныряющую под ним; мышка прогрызала сеть за считанные секунды, ослабляя одну веревку за другой. Медленно, но верно сеть распускалась, и дыра в ней становилась все больше, а вскоре она совсем порвалась под весом льва, и он оказался на свободе.

Эта классическая басня Эзопа учит тому, что все мы способны найти свой собственный путь к свершению великих дел. Нам, родителям, необходимо воспитывать в своих детях уверенность в себе, которая будет придавать им внутренних сил, мудрости и энергии для достижения любых целей.

Обещаю показать тебе, что иногда самых близких друзей можно обрести в самых неожиданных людях и в самых неожиданных местах

Когда мне было 16 лет, я провела лето в Доминиканской Республике, в рамках волонтерской программы «Амигос де лас Америкас». Программа имела целью формирование лидерских качеств у молодежи и пропаганду здорового образа жизни, образования и развития региона.

Во время инструктажа, который происходил в Техасе, я помню, как спрашивала себя, зачем я подписалась на участие в этой программе, - как юная идеалистка, я полагала, что только тогда смогу прочувствовать проблемы бедности, здравоохранения и образования, если непосредственно погружусь в жизнь народа и культуры, которые мы там обсуждали.

Приехав в Техас, я столкнулась с тем, что участники программы были настроены на несколько иной результат - инструктаж для них был больше возможностью «потусоваться» и пофлиртовать с новыми знакомыми, нежели задуматься о серьезных мировых проблемах. Мне, как застенчивой, интровертной, серьезной индийской девушке, было трудно веселиться с остальными, и я чувствовала себя более комфортно наедине с книжкой в своей комнате; я ощущала себя неловко оттого, что не вписывалась в компанию. Помню, одна из участниц программы заставляла меня особенно сильно тушеваться - крикливая девушка по имени Лиза, шести футов роста, что была главарем оравы любителей вечеринок.

Когда всех разделили на группы, то, конечно, выяснилось, что меня отправляют в маленькую деревеньку под названием Лос-Гуантес, в компании человека, которого я меньше всего хотела видеть рядом, - Лизы! Я была в таком замешательстве, что чуть было не решила ехать обратно домой - мне казалось, что я никак не смогу провести целых восемь недель в глухой деревушке в компании этой девушки.

В эту деревеньку, в часе езды от Санто-Доминго, невозможно было попасть на машине, и, чтобы добраться туда, нам пришлось переходить реку по шаткому старому мосту - казалось, что безопаснее было бы перейти реку вброд или переплыть.

К моему огромному облегчению, мы с Лизой были определены жить в разные семьи. Все дома в нашей деревне представляли собой убогие хижины с залатанными крышами; я жила в одной из таких хижин вместе с молодой парой и их тремя маленькими дочками - Перейрой, Лелейлой и Ванессой. Еду готовили рядом с домом в самодельной печи на дровах. Мылись мы в реке, а в туалет приходилось ходить в полях - нашей задачей как раз было помочь построить в деревне уборные.

Я привыкла к жизни в Лос-Гуантес буквально за день: моя приемная семья была прекрасна во всех смыслах этого слова, а дети дарили мне столько радости и свободы. В первое утро на рассвете меня разбудили эти три девчонки, вместе с толпой цыплят, коз и собак. Я помогла матери приготовить бобы, рис и жареные бананы, которые были моей пищей на обед и на ужин на протяжении следующих двух месяцев. Сиеста была неотъемлемой частью повседневной жизни, а вечера мы проводили за болтовней, песнями и танцами. Жизнь была такой простой и беззаботной, что все мои юношеские стрессы, идеологии и убеждения вдруг показались неактуальными.

Гораздо дольше пришлось налаживать отношения с Лизой, но, когда мы начали возводить уборные, мы мало-помалу стали все больше разговаривать. Лиза отличалась от меня настолько, насколько это вообще возможно: она выросла в трейлерном парке в Небраске с отцом-алкоголиком; ее тетя «одобрила» ее участие в нашей летней программе, ввиду пристрастия Лизы к наркотикам и алкоголю и ее постоянных неприятностей с местной полицией. Тетя полагала, что такой опыт пойдет Лизе на пользу, и организовала поездку в ее интересах. Каждый день мы с Лизой общались чуть дольше, и она призналась, что была разочарована, когда услышала, что я буду ее партнером, потому что я казалась ей слишком тихой и серьезной. За этими разговорами мы стали понемногу осознавать, что, несмотря на столь существенные различия между нами, мы действительно наслаждаемся обществом друг друга, узнавая друг от друга о жизни, которая так отличается от нашей собственной.

Однажды днем мы с Лизой пытались перевезти цемент из одного конца деревни в другой. День был жаркий, у нас было три мешка с цементом и одна лошадь. Мы пытались привязать мешки к лошади, но они все время с нее падали; тогда мы подумали, что могли бы обе сесть на лошадь, а мешки с цементом положить на колени. Пытаясь так и сяк осуществить этот маневр, мы в итоге оказались сидящими на лошади лицом к лицу друг с другом и смеялись до слез над абсурдностью этой ситуации: две молодые женщины, между которыми так мало общего, пытаются перевезти цемент на тощей лошади, чтобы построить туалет в маленькой деревне, в которую даже на машине не доехать! Это была одна из самых теплых, самых запоминающихся и важных встреч в моей жизни, и я поняла, что приехала в Лос-Гуантес тем летом, чтобы открыть для себя чудо дружбы.