– Мяулла, Миулла, чего встали, проходите! – Кошка приглашающе махнула лапой, у обеих девушек глаза стали совсем круглыми, они, уже не стесняясь, протолкнулись мимо темных эльфов и стали гладить и тормошить рыжую рысь.

– Ой, Листик, какая ты красивая! – восторгалась Мяулла, Миулла от нее не отставала и тоже хвалила и гладила кошку.

А рыжей это очень нравилось, и она урчала от удовольствия. Потом, видно, кошке это надоело, и она перескочила на кровать к Элинэлю. Толкнув его лапой, попросила:

– Пересядь на стул и отвернись. – От двух эльфов, так и оставшихся стоять и изумленно таращивших глаза, тоже потребовала отвернуться, пояснив: – Одеваться буду!

Эльфы отвернулись, а Листик, превратившись из кошки в рыжую девочку, быстро оделась. Мяулла продолжала смотреть на нее с восхищением, Миулла не только смотрела, но еще и спросила:

– Листик, ты такая красивая! А там, на полянке, тоже была ты?

– Ну а кто еще? Там же, кроме нас, никого не было! – ответила девочка и разрешила эльфам: – Можете поворачиваться.

– Действительно, Листик… – начал высокий эльф, рыжая девочка его перебила:

– Лионелла. Листик я для друзей.

– Я надеюсь, мы станем друзьями, – поклонился высокий эльф.

– Ага, я тоже на это надеюсь, – изобразила ответный поклон Листик, насколько это можно было сделать, сидя на кровати. Глядя на эльфов большими зелеными глазами, многозначительно добавила: – К друзьям в гости приходят с угощением.

– Непременно, – вновь поклонился высокий эльф и добавил: – В следующий раз.

– Вот и услышите, что было там, на поляне, в следующий раз. И что я еще могу – тоже в следующий раз. Вы же за этим пришли? – отозвалась Листик и, повернувшись к девушкам-оборотням, радушно предложила, показывая на стол: – Угощайтесь!

– Да мы, собственно говоря, на минутку, – ответила Листику Миулла. – Мы тебя приглашаем на наш девичник. Ну, наш, понимаешь?

– Ага, – кивнула девочка и, прищурившись, заявила: – Только я приду с подружками, понимаете? Они ведь тоже девушки, поэтому могут в вашем, вернее, нашем, девичнике тоже поучаствовать. Без них я не пойду!

Миулла и Мяулла переглянулись и кивнули:

– Хорошо, приходи с подругами. Завтра после занятий. Кабачок «Черный кот», это…

– Я знаю, где это, – усмехнулась Листик.

Она, по настоянию Усимта, хорошо изучила город. Изучила настолько, насколько это было возможно за то короткое время перед вступительным испытанием. К тому же «дядя» просил ее быть поблизости от этого места именно завтра.

Кабачок «Черный кот», маленький и уютный, был расположен на противоположном от института конце города, у самого края большого парка, который раскинулся в центре Торилиона. Именно этот кабачок и выбрали девушки-оборотни для своего девичника. Листик и ее подруги пришли последними не потому, что строили из себя важных персон, а потому, что Листариниэль и Хризонтэль накладывали макияж, не простой, а магически закрепленный! Листик накануне показала эльфийкам, как это делать, вот девушки и постарались использовать свое новое умение. Надо сказать, не зря старались, их появление вызвало вздох восхищения у всех, кто находился в кабачке.

Листик была принята девушками-оборотнями как своя, может, благодаря рассказу Миуллы и Мяуллы, а может, по какой другой причине, а вот к эльфийкам компания отнеслась с настороженностью. Но это только поначалу, потом девушки разговорились: у них нашлось множество тем для обсуждения. Хризонтэль первое время слегка волновалась, как ее, такую знатную, воспримут простые оборотни, но среди них оказалось несколько не менее родовитых, чем темная эльфийка. Да и держались эти девушки довольно просто, их объединяло то, что все они – студентки-магички.

Компания девушек за тремя сдвинутыми столиками хоть вызывала интерес у остальных посетителей, но не настолько, чтобы начать оказывать этим посетительницам кабачка знаки внимания. Девушки были молоды и красивы, но все они были вооружены. А их одежда – брючные костюмы – была непривычна не только для простых горожанок Торилиона, знатные дамы тут тоже так не одевались. Только самая младшая, рыжая, совсем еще девочка, была в зеленом сарафанчике. Но при этом два тяжелых ножа, висевших у нее на поясе, не смотрелись чужеродным элементом ее наряда.