Значит, время поджимает. Пора группе двигаться в сторону Бессариона. Но до этого следует здесь все дела завершить. Хотя бы расстрелять взятый с собой запас гранат, пока не двинулся в их сторону правый грузинский фланг, прикрытый холмом. Когда двинется, станет уже не до боезапаса, тогда потребуется отступать, потому что позиция все-таки слабая, малоукрепленная и не позволяет долго обороняться от превосходящих сил противника. Но время, судя по логике, было, потому что в первую очередь правый фланг двинется на помощь уже сильно пострадавшему левому, чтобы не дать прорваться подступившим уже вплотную осетинам. И только получив уже там, внизу, новый удар сверху, он пойдет в атаку на высоту.

Разговор с Ицхаком Леви даже слегка развеселил подполковника Ведьмина. За всю свою богатую армейскую практику ему не приходилось еще встречаться с таким казусом, когда один военный специалист сдает противнику другого по личным соображениям, причем сдает не просто как боевую единицу, а полностью, со всей операцией. И не кому-то сдает, а именно противнику, и именно в условиях военного противостояния. Но, поскольку это работало только на пользу дела, отказываться было грех. Но и зацикливаться не стоило. Просто времени нет, чтобы зацикливаться.

– Гранит! Гранит! Я – Волына... Правый фланг ожил. Они двинулись двумя колоннами. Нижняя на помощь левому флангу, верхняя по соседнему со мной холму в вашу сторону. Нижняя будет на месте раньше. Имеете возможность накрыть гранатометами.

– Не имеем, слава богу, – отозвался Ведьмин. – Они наверняка будут ждать, когда верхние нас выбьют. Ты верхних придержать можешь?

– Я этим и занят. Израсходовал одного из их командиров, но там командиров, кажется, много. Пару секунд... – старший лейтенант Маврин взял паузу секунд на десять. За это время наушник донес до командира три звука – даже с глушителем «Фалкон 96» имеет звучный голос. Это потому, что начальная скорость пули очень высока. – Вот так-то лучше... Они залегли. Пытаются за склон уйти. Там их вам видно будет.

– Нормально...

– А почему «слава богу», командир? – вмешался в разговор капитан Локматов. – Ты их жалеешь? Они тебя, если доберутся, не пожалеют...

– Потому что они ждут активности верхних, которые нас должны предварительно подавить, и дают возможность осетинам завершить прорыв. Все, по окопам больше не стреляем...

Сверху хорошо было видно, как в пылевые облака, плотно повисшие над землей, вот-вот ворвутся две боевые машины пехоты, за которыми следом, с пятиметровым отставанием, уже бежали осетинские ополченцы. Стремительно бежали, потому что понимали – от скорости их бега, возможно, будет зависеть сама их жизнь. Пока их не видят сквозь пыль, они должны туда ворваться – если кто-то из оставшихся в живых будет сопротивляться, расстрелять и продолжать прорыв до укреплений из бетонных блоков и окопов российских миротворцев. Но последний участок прорыва будет не менее, если не более опасным, чем наступление на окопы. Там, по крайней мере, было мощное гранатометное и автоматное подавление с холма, а дальше придется преодолеть пусть небольшое, но пространство, простреливаемое с центра грузинских позиций, и этот центр для группы подполковника Ведьмина почти не виден, за исключением крайнего окопа, на который только что был перенесен обстрел. Особенно старательно работал крупнокалиберный пулемет, буквально разрывая края окопа и доставая тех, кто присел и спрятался за край. Патронов уже жалеть не следовало. Но там же, в центре, тоже невидимые для группы Ведьмина, остановились и бойцы правого крыла, идущие на помощь к месту прорыва. Надежда оставалась только на российских миротворцев, которые положение просчитали сразу и обстрел начали мощный, не патроны, дефицит которых у них уже ощущался. Должно быть, полковник Фриев сообщил майору Добровольскому, что две боевые машины пехоты везут ему целый арсенал.

Да и сами боевые машины пехоты начали брать прицел, судя по всему, еще до вхождения в пылевое облако, а стрелять начали только преодолев грузинские окопы, сразу из этого же облака, еще вслепую. Огонь велся одновременно из башенных автоматических пушек и спаренных с ними пулеметов. И продолжался, когда машины уже стали видимыми и для своих, и для противника, но шли они в сторону поста российских миротворцев на предельной для себя скорости, несмотря на то, что везли опасный груз. Впрочем, патроны от тряски сдетонировать не могли. Вот заряды для гранатометов доставить неприятности могли.

Судя по звукам и по фонтанчикам пыли вокруг БМП, с грузинских позиций тоже стали вести активный обстрел не по живой силе, а именно по БМП. Несколько раз рядом с передовой машиной взорвались гранаты, но стреляли грузины отвратительно, а для отвратительного стрелка дистанция и неподвижность цели имеют решающее значение. Гранаты рвались или позади, или сбоку, но БМП успешно проскочили через окопы российских миротворцев, которые просто присели, и скрылись за бетонным заграждением. И почти тут же в эти окопы начали прыгать осетинские ополченцы. Кажется, только двое остались в поле, остановленные на бегу автоматными очередями...

Прорыв удался, и удался с минимальными потерями.

– Волына, я бы тебе не доверил комментировать футбольный матч...

– Гранит, они и меня боятся, и вас еще больше. Прячутся и лежат. Похоже, настоящего командира нет. Некому команду дать. Вот, только-только за склон ушли последние. Сейчас перегруппируются и к вам ползком двинут. Ползти будут долго, высоко задрав задницы. Туда и стреляйте – цель широкая!

Ведьмин шутку не поддержал.

– Все, отходим. Пусть перегруппировываются. Не отстреливаться. Пулемет несем до тех пор, пока нас обстреливать не начнут. Несут все по очереди. Если начнут обстреливать, бросаете. Можем успеть... Двинули... Волына, не волынь и не отставай! Но и нас прикрывать не забывай. Иногда оглядывайся...

– Понял! Дуйте... Мне до машины двадцать два с половиной шага... Не задержу, если меня друзья с соседнего холма не соблазнят. А они соблазняют. Что-то шевелится на командном пункте.

– Отучи от дурной привычки...

Наушник донес звук выстрела.

– Воспитал...

Отступление прошло организованно, и только у самого края оврага автоматные очереди взбили пыль чуть позади группы. Но на последних метрах и пулемет бросать не стали. В овраг не вбегали, а прыгали, чтобы быстрее спрятаться за его краем...