— Я должна вернуться домой, — бормотала Афина, внимательно глядя на карту. — Путь труден. Жаль, что здесь нет Одиссея, он бы меня понял.

— Мама! — позвала Аннабет. — Афина!

Богиня обернулась и поглядела на девушку так, будто не узнавала.

— Так меня звали, — как во сне проговорила богиня. — До того, как мой город разграбили, мою личность забрали, а меня саму сделали такой, — она с отвращением поглядела на свою одежду. — Я должна вернуться домой.

Аннабет в шоке попятилась.

— Ты… ты Минерва?

Серые глаза богини полыхнули гневом.

— Не называй меня так! Когда-то я носила копье и щит, даровала победу, а теперь превратилась не пойми во что.

— Мама, — голос Аннабет дрожал. — Это я, Аннабет. Твоя дочь.

— Моя дочь… — повторила Афина. — Да, мои дети за меня отомстят. Они должны изничтожить римлян, этих ужасных, бесчестных подражателей. Гера настаивала на том, чтобы держать два лагеря подальше друг от друга, но я сказала: «Нет, пускай сражаются, пусть мои дети уничтожат этих узурпаторов».

У Аннабет так билось сердце, что кровь пульсировала в ушах.

— Ты хотела этого? Но ведь ты мудра и понимаешь суть войны лучше, чем кто бы то ни было…

— Так было прежде! — сказала богиня. — Меня заменили. Ограбили. Захватили, как трофей, и вывезли из моего любимого родного края. Я так много потеряла и поклялась, что ни я, ни мои дети этого не забудем. — Она пригляделась к Аннабет внимательнее. — Ты — моя дочь?

— Да.

Богиня вытащила что-то из кармана рубашки — старинный жетон нью-йоркского метрополитена — и с силой вложила в руку Аннабет.

— Следуй за Меткой Афины, — приказала богиня. — Отомсти за меня.

Аннабет посмотрела на маленький кругляш, на глазах превращавшийся в древнюю серебряную драхму, какие были в ходу у афинян. С аверса на нее смотрела сова, священное животное Афины, а на реверсе с одной стороны была отчеканена оливковая ветвь, а с другой — надпись на греческом:

Тогда Аннабет не представляла, что это значит. Она не понимала, почему ее мать так себя ведет. Минерва она теперь или нет, почему же она несет такой бред?

— Мама. — Девушка пыталась говорить так, чтобы голос звучал убедительно, — Перси пропал. Мне нужна твоя помощь. — Она начала было пересказывать план Геры по объединению двух лагерей для битвы с Геей и гигантами, но богиня стукнула палкой по мраморному полу и воскликнула:

— Никогда! Всякий, кто помогает Риму, должен сгинуть. Если ты присоединишься к ним, ты мне не дочь. Ты уже меня подвела.

— Мама!

— Мне наплевать на этого Перси, если он переметнулся к римлянам, пусть сгинет. Убей его, убей всех римлян. Найди Метку Афины, следуй за ней к ее источнику. Узри, как опозорил меня Рим, и дай обет, что отомстишь.

— Разве Афина — богиня мщения? — Аннабет так сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Казалось, серебряная монета в ее руке нагрелась. — Для меня самое главное — это Перси.

— А для меня самое главное — месть, — отрезала богиня. — Кто из нас мудрее?

— С тобой что-то не так. Что случилось?

— Случился Рим! — ответила богиня с горечью. — Посмотри, что они натворили, сделали из меня римлянку. Хотят, чтобы я была их богиней? Так пусть вкусят те беды, что сами причинили. Убей их, дитя.

— Нет!

— Тогда ты просто пустое место, — богиня снова повернулась к карте. Выражение ее лица смягчилось, стало озадаченным, взгляд расфокусировался. — Если бы я смогла найти путь… дорогу домой, тогда, возможно… Но нет. Отомсти за меня или оставь меня. Ты мне не дочь.

У Аннабет защипало в глазах. На ум пришло множество ужасных вещей, которые она хотела бы сказать, но не могла. Девушка повернулась и побежала.

Она пыталась выбросить серебряную монету, но каждый раз та снова появлялась у нее в кармане, как Анаклузмос Перси. К сожалению, у драхмы Аннабет не имелось волшебных способностей, по крайней мере, ничего полезного. Из-за нее девушке только стали сниться кошмары; она все перепробовала, но не могла от них избавиться.

Теперь, сидя в своей каюте на борту «Арго-II», Аннабет чувствовала, как монета в ее кармане нагревается. Она сердито глянула на модель Парфенона на экране компьютера и подумала о споре с Афиной. В голове крутились услышанные недавно слова: «Талантливая подружка, готовая к приему гостей. Никто не сдвинет это изваяние. Дочь мудрости одна на пути незримом».

Девушка боялась, что в конце концов поймет, что все это значит, и просила всех богов сделать так, чтобы ее выводы оказались ошибочными.