К ним вышел врач.

– Что с ним? – сразу бросились к врачу мать и сестра Бориса.

– Будет жить, – вздохнул врач. – Слава Богу, организм молодой, здоровый. Кроме того, он успел изогнуться и смягчить удар. А того лихача наказать нужно. Средь бела дня на людей наезжать. Совсем беспредел!

Мать, не выдержав, заплакала. Муж обнял ее, успокаивая. Поняв, что ему здесь больше делать нечего, Колчин поспешил вниз, на улицу.

Позвонив из приемного отделения и предупредив, что задержится, Колчин поехал в Сокольнический УВД. Следователя Салтанаева ему пришлось ждать еще добрых полчаса, пока наконец в коридоре появился небритый, помятый, с каким-то потухшим взглядом старший лейтенант. Форма сидела на нем небрежно, китель был сильно помят.

– Вы сегодня ночью дежурили? – спросил его Колчин.

– Вы ко мне? – вместо ответа спросил Салтанаев, с неприязнью глядя на нового посетителя. – По какому вопросу?

– Сегодня утром неизвестный автомобиль сбил майора Федеральной службы контрразведки Бориса Коробова, – напомнил следователю Колчин. – Я по этому вопросу.

– Мне уже звонили из ФСК, – хмуро сказал следователь. – Ничего особенного не произошло. Обычный наезд. Сейчас устанавливаем автомобиль. С майором ФСК это могло произойти точно так же, как и с любым другим гражданином.

Они зашли в кабинет.

– Вот мое удостоверение, – показал свою книжку Колчин.

У Салтанаева окончательно испортилось настроение, едва он увидел эту красную книжку. От подполковника ФСК ничего хорошего ждать не приходилось.

– Может, пройдем к начальнику УВД? – спросил он.

– Не нужно. Давайте просто поедем на место происшествия. У меня такое мнение, что там не все так просто.

У следователя была масса работы, он очень устал после дежурства, но отказать подполковнику ФСК не посмел. Хотя ему очень хотелось послать своего старшего коллегу ко всем чертям. Колчин прочел это у него в глазах.

– Не беспокойтесь, – мягко сказал он, – мы управимся быстро, и я вас отпущу. Представляю, как вам тяжело после дежурства.

Они поехали на место происшествия в автомобиле Колчина. Уже отработавшие свое «Жигули» десятилетней давности исправно служили своему хозяину, а после начала экономических реформ Колчин понял, что еще долго будет ездить на своем старом автомобиле. У автомобильной стоянки он остановил машину, предложив Салтанаеву пройти оставшийся путь пешком.

– Вы думаете, машина вылетела из-за того поворота? – показал на угол Колчин.

– Видимо, да, она не могла появиться с другой стороны, – уверенно ответил следователь.

– Но ведь там автомобиль обычно притормаживает, а уже затем, свернув, набирает скорость. Вам не кажутся нелогичными действия автомобилиста, сбившего Коробова?

– У нас в практике бывает и не такое, – лениво возразил следователь. – Как напьются, так ездят, не соблюдая никаких правил.

– Не поэтому, – возразил Колчин, – просто там водитель вынужден притормаживать, иначе он не впишется в поворот.

– Может быть. – Салтанаев после дежурства готов был согласиться с чем угодно.

– Вы нашли каких-нибудь свидетелей? – раздраженно спросил Колчин.

– Рано утром какие свидетели? Все спешили на работу. Хорошо еще, успели оказать пострадавшему первую помощь и вызвать врачей.

– Он ехал с той стороны, – снова настаивал Колчин. – Ведь водитель отлично все видел. Посмотрите, здесь даже нет тормозного следа, – наклонился он над асфальтом. – Вам не кажется, что Коробова сбили нарочно?

– Только не надо шить политику, – устало произнес Салтанаев. – Кому он нужен был, ваш майор! Сейчас в России генералов покупают пачками и по дешевке. Простите, товарищ подполковник, но я привык говорить правду.

– Только не с офицерами ФСК, – почему-то сказал Колчин. – Мне здесь все понятно. Я все-таки настаиваю на том, что Коробова сбили намеренно. И собираюсь это доказать.

– Как вам будет угодно, – согласился следователь.

Обратный путь они молчали. Салтанаев даже немного вздремнул: для него автомобильное происшествие было заурядным уголовным делом.

На работе Колчина уже ждал факс, переданный из Минска. Здесь был подробный акт патологоанатомического исследования трупа Иванченко. Взяв бумаги, Колчин поспешил в лабораторию. В прежнем КГБ была своя большая патологоанатомическая лаборатория, был свой морг и свои многочисленные специалисты. Позднее, после демократизации, морг уже не нужен был в таком объеме, а после разделения КГБ на разведку и контрразведку в лаборатории вообще осталось несколько специалистов. Одним из старейших специалистов был Генрих Густавович Шварц, немец по национальности, взятый на работу еще в годы хрущевской «оттепели» и с тех пор работавший в лаборатории КГБ – ФСК.