– Не хватит мощности, – покачал я головой. А жаль, идея-то хорошая…

– Подождите-подождите, а усилитель? – всплеснул сухонькими ручками Артемий Филиппович, который, кажется, наконец разобрался в ситуации.

– Какой усилитель? – не сообразил Пригоршня. – Химик, ты что-нибудь…

– Но электроснабжение… – начал я.

– Видите железный кожух у основания маяка? – перебил Красненький. – Так как это первый контур безопасности базы, питание у усилителя бесперебойное, собственный генератор. Включается в случае падения напряжения в сети или же отключения электричества, как сейчас. Работает двое суток.

Я уже все понял.

– Никита, дуй в лабораторию и тяни сюда лозу. Не убирай из шкафов только, а просто вытащи сюда свободный конец, ясно?

– Чего ж неясного? Ща сделаем!

Он убежал. Шнобель переминался с ноги на ногу:

– А мне что делать?

– А ты…

В дверях лаборатории показался Пригоршня.

– Не хватает! Лозы не хватает! – отчаянно закричал он, потрясая концом сухого стебля. – Только досюда дотягивается!

Ворон каркнул, широко разевая клюв и хлопая крыльями:

– Арртемий, помоги!

Дедок всплеснул руками:

– Ну конечно, как я забыл! У меня в лаборатории лежит моток этого аномального растения, для собственных опытов. А то у Киреева вечно не допросишься… Бегите, бегите, юноша, у вас ноги крепче, в пятую лабораторию. Там на столе, увидите, у окна…

Шнобель сорвался с места, вместе с Пригоршней они скрылись в дверях. Аномалии были уже близко, они подкатывались к рекреации, посреди которой торчал столб маяка и была закреплена железная коробка с усилителем и генератором. За шумом наползающих аномалий не слышно было, работает генератор или нет.

– Скорее! – отчаянно закричал я и замахал рукой показавшимся из лаборатории наемнику и Никите.

Они бросились к нам, на ходу разматывая лозу: мясистый бледно-зеленый стебель тянулся по дорожке за ними, подобно бикфордову шнуру. По сути, волчья лоза и являлась шнуром-проводником для аномальной энергии.

– Давай! – я схватил конец лозы и побежал вперед, к маяку. Так как усилитель работал, достаточно кинуть лозу на маяк – аномальная энергия артефактов, к тому же многократно усиленная, пойдет по штанге, и маяк ретранслирует ее на всю Зону.

Дядьев словно почувствовал, что мы хотим сделать, а может, и правда как-то понял это – и отреагировал. Фронт аномалий рывком сдвинулся; жарки, электры, химки, дробилки – вся эта плавящаяся от напряжения масса накатила, словно прибой, и захлестнула маяк, до которого мы не успели дойти.

Мы попятились от нестерпимого жара. Аномалии вспухали и разряжались в нескольких метрах, грозя вот-вот накрыть и нас.

Ворон-Иртеньева сорвалась с места и, громко хлопая крыльями, вырвала у меня лозу. Полетела вперед, взмывая над потоком аномалий, к маяку. Заложила вираж, облетая металлическую штангу, чтобы обвить лозу вокруг нее.

Под маяком сработала электра, наверное, не случайно. Пучок синих молний пронзил ворона, птица издала сухой звук, вроде смешка, – и вспыхнула. В плавящемся от жара воздухе поплыли обгорелые перья. Стебель лозы, наша последняя надежда, упал в аномальный фронт.

Усики лозы хищно шевельнулись. Синие искры побежали по побегу, чистая аномальная энергия полилась по нему. Искры убежали по лозе в сторону лаборатории. Я вдруг понял, что сейчас произойдет, заорал «Бежим!!!» и первый рванул прочь.

Вся энергия огромного аномального фронта встретилась с сотнями артефактов на складе. Взрыв был неслышным. В обратную сторону от лаборатории по лозе пронесся шквальный вихрь энергии. Проводником послужили сами аномалии, захлестнувшие базу. Прозрачное синее пламя ворвалось в аномальный фронт и протянулось к маяку. Взлетело вдоль него – и рвануло к небу, многократно умноженное усилителем. С гулом взлетающей ракеты, раздирая барабанные перепонки, пламя бушующим гиперфонтаном воткнулось в облака и разошлось голубой кольцевой волной, сливаясь с синевой небес. Нас бросило на землю.

А потом произошло что-то еще. Меня пробрал озноб, показалось, что мир вывернулся наизнанку, а может, рассыпался на мириады кусочков и тут же собрался вновь… но теперь это был другой мир.

– Ох-ох-ох! Молодые люди, что это было? – Артемий Филиппович Красненький первым поднял голову. – Похоже на… как будто… затрудняюсь описать свои впечатления, но словно бы реальность изменилась. Вы не находите?

Мы поднялись, шатаясь, морщась, трогая виски и потирая лбы. Пригоршня кряхтел, массируя колено, и часто моргал. Шнобель ощупывал грудь – наверное, ударился, когда падал.