— Как вы любите проводить свободное время, милорд? — поинтересовалась леди Елена в попытке привлечь внимание Риордана.

— В последнее время у меня его не так много, — кратко ответил он, понимая, что тем самым почти не оставил ей шансов продолжить разговор. В настоящий момент это его нисколько не заботило, гораздо больше он был заинтересован в том, чтобы поймать обрывки беседы Моры. Она смеялась над каким-то высказыванием овдовевшего барона Хесперли, который, в свою очередь, был всецело поглощен созерцанием того, как от смеха у нее вздымается и опускается грудь.

— А когда у вас все же появляется свободное время, как вы любите его проводить? Должны же у вас быть какие-то увлечения? — не сдавалась леди Елена.

— Я занимаюсь живописью.

Мора все еще смеялась. «Черт побери, — думал Риордан, — я устроил это торжество не для того, чтобы она нашла себе мужа». Эта неприятная и на удивление ревнивая мысль прочно пустила корни в его сознании. Неужели Мора хочет выйти замуж? Конечно же хочет, все женщины об этом мечтают, даже гувернантки. И как ему это раньше не пришло в голову?

Риордан посмотрел на барона Хесперли глазами Моры. Гувернантка должна счесть его лакомым кусочком, у него титул, двое взрослых детей, которым уже не требуется мать, и один из них к тому же наследник. Барону далеко за сорок, но его волосы еще не полностью поседели, а живот не превратился в брюшко. Для человека в возрасте его можно было счесть привлекательным. У него такие же серые глаза, как и у его дочери, добрые и задумчивые. В целом барон Хесперли казался мягкосердечным мужчиной. Женщины таких, как он, называют «удобным любовником». Но Море нужен совсем другой человек.

— А что вы рисуете?

Леди Елена не оставляла попыток продолжить разговор. Риордан испытывал искушение ответить «обнаженную натуру», только чтобы поставить ее на место.

— Трудно сказать, я в последнее время почти этим не занимался.

— У вас есть любимый художник? Лично я восхищаюсь работами Тёрнера.

— Тициан, — с неожиданным пылом произнес Риордан, пытаясь создать видимость того, что он смотрит на леди Елену, в то время как в действительности его взгляд был устремлен мимо нее. — Создавая свои полотна, он удивительным образом играл с цветом. В Венеции я многие часы провел любуясь его работами.

Творения Тициана Риордан знал наизусть и, говоря о многих часах, проведенных перед его работами, он ничуть не преувеличивал. В самом деле, он много дней любовался «Успением Пресвятой Девы Марии» над высоким алтарем в церкви Санта-Мария Глориоза деи Фрари.

Риордан вдруг почувствовал зуд в руках. Ему захотелось выгнать всех гостей и увлечь Мору наверх, чтобы поработать над своим полотном. Мысли о ней в его мастерской оказались навязчивыми, и он стал представлять ее с распущенными волосами, лежащей на диване. Остаток ужина Риордан мысленно изменял положение Моры так и этак, и она представала то одетой, то раздетой. Также Риордан мог бы поздравить себя с тем, что ему при этом удавалось поддерживать разговор с леди Еленой.

— Так вы, значит, много путешествовали?

Леди Елена казалась искренне впечатленной или просто обрадовалась тому, что сумела найти новую тему для беседы. Риордану было все равно, его слишком занимали наблюдения за Морой.

Только когда тетушка Софи поднялась из-за стола, приглашая дам перейти в гостиную, где им подадут чай, Риордан осознал, что не очень-то преуспел в опутывании леди Елены своими чарами. Ее последние слова были сказаны чересчур громко, так, чтобы их услышали те, кто находился поблизости.

— Благодарю вас за увлекательную беседу, лорд Чатем, — холодно молвила она, поднимаясь при приближении Моры. — Всегда интересно узнать, чем занимается мужчина для души. Надеюсь, вы найдете время сполна насладиться своими… хмм… занятиями живописью.

Вскоре после этого торжество закончилось. Большинство гостей отправились на балы в другие особняки Мейфэра, включая и самого Риордана, которого ожидали на приеме у Далфортов. Однако он признавал, что это увеселительное мероприятие менее привлекательно, чем прежде. На мгновение он задумался о том, не согласится ли Мора отправиться с ним, но понял, что это невозможно. Достаточно того, что он вынудил ее присутствовать на его собственном ужине. Ее нежелание присутствовать среди гостей озадачило Риордана. Ну, кто не захотел бы посидеть за таким прекрасным столом, представься ему такой шанс? Какими бы соображениями Мора ни руководствовалась, ее нежелание было искренним, поэтому Риордан испытал укол совести оттого, что все же заставил ее.

Ему хотелось поговорить с ней. Он жаждал, чтобы гости поскорее разъехались и дом снова погрузился в тишину. Он намеревался поблагодарить ее за вечер, но шанса так и не представилось. Барон Хесперли и его дочь также направлялись на бал к Далфортам и предложили подвезти его в своем экипаже. Под пристальным взглядом леди Елены Риордан никак не мог отказаться от подобного предложения, не вызвав у нее подозрений. Ему едва удалось незаметно кивнуть Море, прежде чем он оказался в карете между бароном и его дочерью. Девушка была подавлена тем, что ее разлучили с сыном маркиза, который направлялся в другое место. Бедняжка мисс Сассингтон расстроилась бы еще больше, узнай, что он едет в квартиру на Пикадилли, принадлежащую итальянской оперной певице. А вскоре и сам барон очень расстроится, узнав, что мисс Колфилд с ними не будет. Риордан надеялся только, что добряк не потребует объяснения причин, он не сумел бы их предоставить.