Когда ни директор, ни тайный агент, ни открытая слежка ничего не дали, Фишер решил подключить фрау Антонину, ибо чутьё опытного разведчика подсказывало ему, что таким людям, как Ларский и Анна Вагнер, доверять нельзя. Его тем более беспокоили их занятия немецким языком, что подпольная рация чаще всего действовала где-то в том же районе. Немного обескураживало, что рация то работала на линии фронта, то продолжала работать, когда Ларский подолгу не ходил на занятия. И всё-таки Фишер был уверен, что нащупал нужные ниточки и тянет их с двух сторон. Осталось найти обстоятельство, которое связало бы их вместе крепким узлом. Он очень рассчитывал в этом деле на фрау Антонину, и вот она мертва. Убила её Анна Вагнер, которая и без того у него на подозрении. Версию о ревности Фишер сразу же отмёл.

Прежде чем вызвать ещё раз Вагнер, оберлейтенант прокрутил в памяти все подробности первого допроса. Он хорошо рассмотрел её тогда. Белокурая, синеглазая, очень миловидная, будь эта девушка в Германии, она являла бы прекрасный образец арийской женщины. Не нравилось только выражение глаз, холодно-спокойное, с оттенком превосходства. Этого взгляда заместитель начальника эйнзатцкоманды простить ей не мог. Он резко спросил:

— Фамилия?

— Меня привезли сюда, чтобы спросить фамилию?

Она была горда. Слишком горда. Он пытался вразумить её, напомнить, где она находится:

— В такой ситуации другая бы на вашем месте…

— Каждый на своём месте, господин Фишер…

Она посмела прервать! Эта девица просто злила его.

— Не хватало мне ещё философии!

Нет, он не даст ей возможности «пофилософствовать», разыгрывая из себя героиню.

— Когда последний раз виделись?

— С кем?

— Не прикидывайтесь! Бесполезно! Молчите? Сколько вам лет?

Она молчала.

— Ну, вы не в том возрасте, когда его скрывают… Почему не отвечаете?! — Фишер сорвался на крик.

— Жду, когда вы станете говорить со мной подобающим образом.

— О, не спешите, фрёйлейн Анна. С вами ещё будут говорить «подобающим» образом.

В голосе его звучала насмешливая угроза. Он обратился к присутствовавшему на допросе Гуку:

— Не правда ли, красивая девушка?

— Да, очень.

— Вот видите, Вагнер, а выйти отсюда вы можете… уродливой.

Она продолжала молчать. Поняв, что сейчас от неё ничего не добиться, Фишер приказал увести её — незачем тянуть волынку, надо браться покруче.

Теперь Фишер ждал только Гука, чтобы начать очередной допрос Анны Вагнер. Этот тип, конечно, ничтожный человек, но хороший помощник, аккуратный, исполнительный, и за эти качества Фишер терпел его возле себя. Однако, что он себе позволяет, этот Гук! Сейчас приведут Вагнер, а он не явился на службу! Такого с ним ещё не бывало.

В кабинет ввели Анну. Фишер сразу заметил в ней перемену: под глазами легли тёмные тени, лицо осунулось, рот плотно сжат. Он усмехнулся — три дня, проведенные в гестапо, женщину не украшают.

— Ну, — решил брать быка за рога Фишер, — вопрос первый: кто дал вам оружие?

— Никто.

— Откуда же оно у вас?

Анна молча отвернулась.

— Смотреть на меня! Вопрос второй: от кого вы получали задания?

— Никаких заданий я не получала.

— Почему же убили Иванько?

Анна, не поворачивая головы, отвела глаза в сторону.

— Ах, не придумали подходящего объяснения! Вопрос третий: что за человек ходит к вам домой?

— Ко мне разные люди ходят.

— Зачем?

— Берут уроки немецкого языка или просят перевести какую-нибудь бумагу.

— А теперь вопрос последний: вы будете говорить правду?

— Я говорю правду.

— Тогда объясните, где и зачем взяли пистолет?

Анна молчала. Фишер с едкой любезностью напомнил:

— Вы же сами переводили для населения распоряжение немецкого командования, направленное в городскую управу: за хранение оружия — расстрел!

Анна опять отвела глаза.

— Нет, вы на меня смотрите! — Фишер встал, подошёл к ней, взял за подбородок пальцам и резко повернул к себе.

Он искал, чем поразить эту гордячку, и вдруг медленно, отчётливо спросил:

— Хотели разыграть фарс около театрального подъезда? Разве господин Ларский не объяснил вам, что оружие не бутафорское, а настоящее?

При упоминании этой фамилии что-то на миг дрогнуло в глазах Анны, всего на миг, но Фишеру было достаточно, чтобы заметить и обрушить на неё следующий вопрос:

— Кто он, этот Ларский?

Анна стояла с самым независимым видом.

— Отвечайте, кто он?!

— Вы не хуже меня знаете: помощник художника театра.