Почти год назад. Тогда Берилл уже начала получать письма с угрозами. По крайней мере, так нам представлялось на основании имеющейся информации.

— Приехали уставшие, — продолжала миссис Мактиг. — Но мой Джо такой молодец. Лучшего хозяина не сыскать. Гостей принимать умел.

Не тогда ли она все поняла? Не тогда ли заметила, как муж смотрит на другую женщину? Не тогда ли догадалась, что он влюблен в Стерлинг Харпер?

Я хорошо помнила, каким был Марк в наши последние дни вместе. Помнила тот отстраненный, чужой взгляд. Именно его глаза сказали все. Я видела, что он смотрит на меня, но думает о ком-то другом. И все же, зная и понимая, я не верила до конца инстинкту, не хотела верить, что мой Марк любит другую. Надежда жила, пока он сам все мне не сказал.

— Кей, мне очень жаль, — угрюмо пробурчал он, когда мы в последний раз пили кофе по-ирландски в нашем любимом баре в Джорджтауне. В тот день с серого неба падали пушистые снежинки, и мимо проходили парочки в теплых куртках и ярких вязаных шарфах. — Ты знаешь, я люблю тебя.

— Но не так, как люблю тебя я. — Сердце сжалось. Никогда в жизни мне не было так больно.

Марк опустил глаза.

— Я не хотел, чтобы так получилось.

— Конечно, не хотел.

— Прости. Мне действительно очень жаль.

Я ему верила. Верила, что не хотел. Верила, что жаль. Да вот только от этого ровным счетом ничего не менялось.

Я не знала ее имени, потому что не желала знать. По крайней мере, это была не та женщина, на которой он потом женился. Не Джанет, которая погибла. Хотя, возможно, он и здесь соврал.

— …сильно не в духе.

— Простите, что вы сказали? — спросила я, отгоняя непрошеные воспоминания и сосредотачиваясь на миссис Мактиг.

— Мистер Харпер. — На нее как будто накатила волна усталости. — Он так расстроился из-за багажа. К счастью, потом все утряслось и сумки быстро вернули. — Миссис Мактиг помолчала. — Господи, сейчас это кажется таким далеким, а ведь на самом деле времени прошло немного.

— А Берилл? Какой вы ее запомнили? Какой она была в тот вечер?

— Все они ушли. Все умерли.

Сложив руки на коленях, она смотрела в свое темное, пустое зеркало. Все умерли, кроме нее. Все гости того памятного, такого прекрасного и такого страшного вечера превратились в призраков.

— Мы говорим о них, миссис Мактиг. А значит, они с нами.

— Да. — Глаза ее наполнились слезами.

— Нам нужна их помощь, а им — наша.

Она кивнула.

— Расскажите о том вечере, — снова попросила я. — О Берилл.

— Она была очень тихая. Я помню, как она смотрела на огонь.

— Что еще?

— Что-то случилось.

— Что? Что случилось, миссис Мактиг?

— Мне показалось, что между ними что-то произошло. Между ней и мистером Харпером.

— Почему вам так показалось? Они поругались?

— Это было уже после того, как мальчик доставил багаж. Мистер Харпер открыл сумку и достал пакет с какими-то бумагами. Он очень много пил…

— И что потом?

— Мистер Харпер повел себя довольно… странно. Сначала накричал на них, на сестру и на Берилл, а потом бросил бумаги в огонь. Мне запомнились его слова: «Вот что я об этом думаю! Дрянь! Мусор!»

— А вы не знаете, что именно он сжег? Может быть, документы? Например, контракт?

— Не думаю. — Миссис Мактиг покачала головой. — Помню, у меня сложилось впечатление, что это была рукопись Берилл. И злился он больше на нее.

«Автобиография, — подумала я. — Вероятно, мисс Харпер, Берилл и Спарачино встречались в Нью-Йорке, чтобы обсудить ее детали с Кэри Харпером. И именно это так разозлило последнего, что он потерял над собой контроль».

— Джо даже пришлось вмешаться, — добавила миссис Мактиг. Она сидела в той же позе, сплетя на коленях побелевшие от напряжения пальцы.

— Что же он сделал?

— Отвез ее домой. Берилл Мэдисон. — Она со страхом посмотрела на меня. — Вот почему это случилось. Да-да, я знаю.

— Почему это случилось?

— Вот почему они все умерли. Я знаю. Я почувствовала это тогда. Страшное чувство.

— Вы можете его описать — это чувство?

— Вот почему они все умерли, — повторила миссис Мактиг. — В тот вечер в комнате было столько ненависти!

Больница «Валгалла» располагалась в тихом уголке округа Албемарль, куда меня в течение года периодически приводили обязательства перед Вирджинским университетом. Проезжая по автостраде, я часто видела угрюмое кирпичное строение на вершине далекого холма, но ни разу не посещала это заведение ни по личным, ни по служебным делам.

Размещавшийся там роскошный отель для богатых и знаменитых обанкротился в годы депрессии, и его приобрели три брата-психиатра, вознамерившиеся основать что-то вроде лечебницы в духе Фрейда, курорта для душевнобольных, куда располагающие средствами семьи могли бы сбывать плоды своих генетических прегрешений, слабоумных стариков и распрограммированных подростков.

Меня совсем не удивило, что Эл Хант еще подростком провел в «Валгалле» несколько месяцев. Неприятным сюрпризом стало явное нежелание лечащего врача обсуждать данный конкретный случай. За профессиональной любезностью доктора Уорнера Мастерсона скрывалась скала секретности, способная противостоять самым напористым дознавателям. Я знала, что он не хочет разговаривать со мной. Он знал, что не может уклониться от разговора.