— Причём здесь душа? — хмыкаю я.

— Душа, это информация, собранная по крупицам с момента рождения мироздания. Кто обладает всей информацией, тот Бог, — оглушил меня умозаключениями Пастух.

— Вот почему в сказаниях все черти хотят завладеть душой, им нужна информация, а это скачёк в развитии, — меня озаряет словно вспышкой от атомной бомбы.

— Верно, ты мыслишь глобально. Теперь понимаешь, зачем кто-то пытается завладеть душами в Отстойнике?

— Главный Бес хочет поменяться местами с самим Создателем, — я холодею от ужаса.

— Где-то так, — соглашается Пастух, — а ведь как хитро поступил, разрушил планеты, согнал все души в одну кучу, теперь и взять их легче всем скопом. Это проще, чем гоняться за каждой в отдельности.

— Кошмар! — я суетливо взмахиваю крыльями, мельтешу перед его бесчисленными глазами, словно муха, дёргающаяся на тонкой паутине.

— У меня сейчас голова закружится, — недовольно громыхнул Пастух.

— Шутишь? У тебя нет головы, — застыл от неожиданности я.

— Считаешь, что у меня одно лишь брюхо? — над землёй пронёсся шквал из молний, — мой собеседник искренне веселится.

Просыпаюсь в купе, уже утро, перестук колёс звучит как музыка.

— Опять неизвестно где шлялся, а предупредить слабо было? — слышится недовольный голос Риты. — Ну, и где раки?

— Какие раки? — сладко зеваю, что хрустнули за ушами косточки.

— А где ты сейчас был?

Обрывки сна выстраиваются в чёткие картинки, я всё вспоминаю и мрачнею.

— Что с тобой? — пугается Рита.

— Там где я был, раки не водятся, — глухо говорю я.

— Расскажи, — требует Эдик.

Смотрю на него с удивлением, он никогда с таким нажимом со мной не разговаривал. Катя отставляет в сторону лак для ногтей, с тревогой смотрит, сквозь контактные линзы пробивается изумрудный свет.

— Сами напросились, — мой рассказ, если не поверг их в уныние, то обеспокоил основательно. Даже Эдик надолго замолчал, затем с удовлетворением изрёк:- Я давно пришёл к выводу, после смерти человека, их души образуют некие информационные поля и, если кто сможет с ними контактировать, обретёт небывалые познания.

— Один лишь возникает вопрос, а стоит ли это делать? — хищно раздувает ноздри Катя.

— Не всегда стоит, «всякому плоду своё время», — кивает Эдик, ласково глянув на Катю, — но иногда хочется, что-нибудь стащить непотребное, — его бородка растягивается от уха до уха.

А ведь не упустит возможности украсть, внимательно глянул на друга, в этом и заключается человек, ему всегда, что-то не хватает.

Рита слушает нас, глаза круглые, на лице недоумение, затем фыркает и изрекает:- Вы не читали классиков марксизма-ленинизма, там чётко прописано, бога нет, следовательно, души тоже.

— Что? — мы все оборачиваемся к ней.

— Бездушная ты у нас, — смеясь, одаривает её высокомерным взглядом Катя. — А как же все твои превращения, упыри и прочие.

— А… метаморфозы тела, — отмахивается Рита.

— Всё правильно, крокодилёнок, вылупившийся из яйца, стремится к воде, а не в пустыню навстречу гибели, только потому, что он просто крокодил, а не по велению информации накопленной у него в генах, — улыбается Эдик.

— Всё верно! — упрямо тряхнула головой Рита.

Невероятно, на каждом шагу сталкиваемся с явно нематериальным миром и, всё равно, у неё главенствуют материалистические идеи: Бога нет, души нет, есть партия, которая показывает дорогу, скажет «фас» и ринется Рита в бой.

— Если б вы знали, какой у меня отец, — Рита с гордостью обводит нас горящим взглядом, — сколько для страны сделал. Он даже песни пишет, жаль, гитары нет, так бы напела. У него вообще один хит есть: «Оборотни в погонах», за душу хватает, слезу прошибает.

— Да кто ж спорит, подруга, — Катя с сожалением качает головой, достаёт термос со своим неизменным кофе, — взбодримся, что-то меня в сон потянуло.

Рита надулась, понимает, единомышленников среди нас нет. Стараясь разредить обстановку, обнимаю её за плечи:- Ты в Москве была?

— Любой советский человек хоть один раз, но должен побывать в Москве, — назидательно поднимает она брови.

— В мавзолей Ленина ходила, — я чмокаю её в макушку, она мгновенно оттаяла:- И ещё в цирк, в зоопарк, в планетарий, в музеи. Мне нравится Москва. Когда я была маленькой, ещё мама была жива, мы любили гулять в парке и собирать шампиньоны. Представляете, они прямо из асфальта росли! А ещё, с мальчишками поджигали тополиный пух, его там как снега зимой.