Прощаемся с городом. На мне парадная форма старшего лейтенанта авиации, рядом мои друзья, а заодно и коллеги — хороший союз в наше время.

Занимаем полностью купе, забрасываем вещи на полки, молча, провожаем убегающий перрон.

Вскоре приносят горячий чай, Рита достаёт варёную курочку, Эдик коньяк. Что нас ждёт в Москве? Мне страшно об этом думать, а больше всего, страшит встреча со Стелой, её образ буквально доканывает меня. Неожиданно для всех напиваюсь и засыпаю на коленях у Риты.

Да, что же это такое! Меня вновь утягивает в другую реальность. Этот мир мне уже знаком: коричневые тучи и выжженная, потрескавшаяся земля.

Пахнет смертью, свежая кровь бьёт, словно кувалда по обонянию. Взмахиваю крыльями, верчу шеей, взглядом ищу Пастуха. Нет его, лишь вдали огненная завеса из бушующей грозы.

Как пусто и не уютно, что-то новенькое в Отстойнике. Лечу медленно, едкий воздух раздражает гортань, чешуя на теле закоптилась от жгучих испарений, струящихся из многочисленных трещин.

Что это? Внизу лежат развороченные тела огромных существ. В разные стороны разбросаны ободранные щупальца, в голубоватой слизи застыли круглые глаза, кости, вперемешку с острыми клыками белеют как высыпанные спички на чёрной земле.

Неожиданно с земли поднимается и, нехотя подлетает ко мне, невероятное существо.

— Вновь ты, — равнодушно звучит знакомый голос.

— Славу богу, живой! — искренне радуюсь я, увидев перед собой бесчисленные стебельки с глазами.

— Что со мной может произойти, а вот собак моих кто-то убил.

Внезапно с удивлением замечаю, что множество глаз у Пастуха, словно в капельках росы. Да он же плачет! Для меня это откровение. Неужели такое чудовище может переживать?

— Кто это сделал, и разве такое возможно?

— В этой Вечности впервые. Но, всё когда-то происходит впервые. Кто-то проник в Отстойник, подбирается душам, спугнули мы его, но собак не уберегли. А ты, что-то часто к нам ходишь, зачем? — слюнявая пасть приоткрывается, жгучая слюна хлынула на землю, словно серная кислота на цинк.

— Сам не знаю. Если честно, я бы раков половил где-нибудь на чистом водоёме, а не дышал здесь ядом.

— Возьмешь меня с собой? — затрепыхались стебельки с глазами.

— Шутишь? — оторопел я.

— Почти, — тело Пастуха содрогнулось и сбросило с себя скопившееся статическое электричество, в пространстве словно полыхнул пожар. — Отстойник — субстанция постоянная, но если в нём пошли некие процессы, Реальности перекрутит так, что вся эволюция захлопнется в Ноль. Может, на твоих чистых прудах, я буду летать маленькой птичкой, и ловить комаров — вот жизнь станет беззаботной.

— Но ведь там могут жить и хищные сычи, — ухмыляюсь я, принимая шутку.

— Здесь их, что ли нет? Поверь, таких сычей, что обитают в Отстойнике, ты даже вообразить не сможешь.

— Всё же ты шутишь, — я с тревогой вглядываюсь в огромный зрачок.

— Наверное, — звучит вялый голос, — но иногда мне хочется поменяться местами с улиткой, ползать по росе, обгладывать нежные листочки и, ни о чём не думать.

— Главное, чтоб случайно не раздавили, улиток часто просто не замечают, — бестактно хмыкаю я.

— Об этом и размышляю, но на каждом уровне ступня, что давит, становится всё больше и страдания, испытываешь невообразимо сильнее.

— Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, — соглашаюсь я.

— Именно. И всё же, что тебя тянет в этот мир? — тяжёлые мысли чудовища до боли плющат мой мозг.

— Будешь смеяться, но ты неправ, меня не тянет в Отстойник, меня безжалостно швыряют сюда. Мне не доставляет удовольствие взирать на дымящуюся землю и вздрагивать от присутствия хищных душ, да и общаться с тобой тяжело… не в обиду будет сказано.

— Вероятно, тебе хотят показать, что незыблемое может стать зыбким, — стебельки с глазами колыхнулись как щупальца актинии.

— Зачем?

— В твоём мире нарушается стабильность, это тянет за собой изменения всех Реальностей, вот и нас затронуло.

— И что мне делать? — пугаюсь я.

— Действовать.

— Как!

— Посоветуйся со своей совестью.

— Это эфемерно, — я разочарован.

— Совесть является частью души, — все стебельки выпрямились в мою сторону.