Шрифт:
Я открыла глаза, и слова перестали застревать у меня в горле. Теперь они лились:
— А когда что-то тебя удивляет, но ты не хочешь в этом признаваться, у тебя появляется крошечная морщинка между бровями. — Я протянула руку, чтобы показать где, но смутилась и опустила ее. — Она появилась в тот день, когда тебя назначили главным нападающим команды. И теперь.
На мгновение между нами не было ни напряжения, ни вопросов, ни обвинений.
Наконец он сделал шаг назад, вид у него был ошарашенный.
— Так куда мы пойдем отсюда?
— Никуда на самом деле, — прошептала я. — Это ничего не меняет.
Не переставая хмуриться, он сказал:
— Увидим.
Потом повернулся и ушел.
Я запомнила эти минуты. В промозглой тьме Тоннелей мне пригодятся эти воспоминания. Они будут сиянием свечи во тьме. Хотя бы на миг.
Я закрыла глаза, будто опустила крышку печатного пресса, делающего оттиск в памяти. Воспоминания были вне досягаемости Коула. Пока я хранила их, они были мои и только мои.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Сейчас
Дома. Осталось два с половиной месяца.
Время вытворяло со мной странные штуки. Иногда неделя пролетала, как один день, а иногда минута тянулась, словно вечность. Будто в часах села батарейка, и они идут все медленнее, пока их случайно не встряхнут, и тогда оказывается, что прошла уже неделя.
Я сказала Джеку правду — что помню его, — и все между нами встало на свои места. Исчезло напряжение. Я видела это, когда в классе ловила на себе его случайный взгляд. Теперь, когда он смотрел на меня, в его взгляде не было враждебности.
Мы достигли равновесия. Нашли способ сосуществовать в одном мире.
Я задумалась о других делах. С Мэри дело не двигалось, она не приходила в столовую две следующие недели. Но зато с отцом стало лучше.
Однажды после школы он попросил меня отвезти последний вариант своих предвыборных листовок в типографию к мистеру Мейси. В его офисе все было по последнему слову техники, но когда речь шла о предвыборной кампании, все было подчеркнуто старомодно. Отец был убежден, что лучший социальный инструмент — это рукопожатие, а с помощью компьютера никого не убедишь в искренности твоей улыбки.
Я взяла папку с макетами, открыла входную дверь и услышала голос отца из кухни:
— Работа тебе на пользу.
Потому что работа и помощь другим решают все проблемы. Мне нравилось, что отец дает мне задания. У нас все налаживалось.
Я поехала в город, доставила мистеру Мейси инструкции и, выходя из его конторы, услышала музыку, доносящуюся откуда-то из центра города. Я побрела на звук. Песня звучала тихо, и хотя она и казалась знакомой, я не могла ее вспомнить.
Я свернула на боковую улицу. В поисках источника звука я не смотрела, куда иду, и, завернув за угол у аптеки, ударилась головой в чью-то грудь.
В грудь Джека.
Он нес несколько коробок, все они, кроме одной, свалились на землю. Он замер, крепко сжимая последнюю коробку.
— Ой, — сказала я. — Прости.
— Бекс. — Он выронил оставшуюся коробку из рук.
Мы начали говорить одновременно:
— Что это…
— Я просто…
И оба не договорили.
Джек взял себя в руки.
— Вот бы как-нибудь столкнуться с тобой, не сталкиваясь буквально.
— Ты же футболист, — сказала я. — Подумай, что от меня останется в один прекрасный день.
Я пару раз замечала это — мгновения, когда казалось, что у нас все нормально, но лишь мгновения.
— Ты работаешь? — спросила я.
— Да. Все та же работа.
Я испугалась. Я не могла вспомнить, где он работает, и ощущение нормальности моментально испарилось. Его работа не была одним из тех воспоминаний, благодаря которым я выжила, и фактически прошло сто лет с тех пор, как я в последний раз думала о ней.
Он наклонился, чтобы поднять коробки. На каждой было написано имя и адрес.
— Доставка! — воскликнула я, вдруг вспомнив. — Доставка посылок.
Конечно же, любой, у кого есть глаза, мог бы догадаться об этом. Джек выпрямился и удивленно взглянул на меня.
— Ну да. Хотел бы я относиться к этому с твоим энтузиазмом. — Он дал мне две верхние коробки. — Пошли со мной, Бекс.
Мы зашагали по тротуару. Воздух был по-зимнему морозен, даже несмотря на рекордно теплый ноябрь. Зима пришла в город рано. Даже в самые жаркие дни всегда могла грянуть гроза.