Н-да, подумал Бэнкс, у этой юной женщины все же не так много мудрости, как казалось.

— Но это не игрушка. Не айпод и не навороченный мобильник. Ты не подумала, что он может настолько «реально спятить», что вообще больше не захочет иметь с тобой дела? И, что хуже, попытается отыграться — куда более жестко?

— Нет. Я тогда не очень четко соображала. Просто взяла пистолет, пошла себе, спокойненько уложила вещи и уехала домой. Я собиралась потом вернуть его Джаффу обратно.

— О’кей, — удрученно уронил Бэнкс. — А ты вообще знаешь, зачем ему понадобился пистолет?

— Да нет. Для понта, наверное. Уж не думаю, что он из него стрелял. Так, поизображать из себя крутого парня, вот и все. Это он любит. Вокруг него, правда, крутились разные скользкие типы, и я не знаю, откуда он брал столько денег, но сомневаюсь, что он реально занимался темными делами.

— Ты видела кого-то из этих скользких типов?

— Так, изредка.

Бэнкс достал из сумки ксерокопии рисунков Роуз с изображением Киарана и Даррена.

— Вот этих двоих не припомнишь?

— Один раз они приходили к нему. Джафф сказал, чтобы я сидела в спальне, а дверь неплотно закрыл. Я все видела и слышала. Они ругались.

— Когда это было?

— Месяца два назад. Около того.

— Из-за чего они ругались?

— Не знаю. Вроде из-за денег. Из-за каких-то поставок. Типа Джафф отвечал за какую-то сделку. Ерунда всякая, ничего серьезного. Но он, по ходу, действительно знал всех в этой среде.

— «В этой» — значит в какой?

— Ну, в студенческой, в клубной…

— И ты с ним именно в клубе познакомилась?

— Нет. Я сразу после универа пошла работать в ресторан, такой… навороченный, на набережной, а он там все время ужинал.

— Один?

— Как когда.

— А вот с этими двумя, что на рисунках?

— Нет. Если он приходил с компанией, то всегда с очень приличной, уж не с такими, как эти. — Эрин улыбнулась. — Сомневаюсь, что их бы вообще к нам пропустили.

— У него там были деловые встречи?

— Похоже. А иногда он один приходил, чтоб спокойно поесть. Не хотел готовить и не хотел есть дома в одиночку. Иногда мы с ним трепались. Ну, знаете, языком зацепишься — и пошло. Интересный парень. Неглупый, сильный, веселый. Раза два раз сходили в клуб, после моей смены. Его все знали, понимаете, он везде… свой. Такой мистер Крутяк, мистер О’Хренеть. И всегда у него с собой толстые голубенькие рулончики двадцатифунтовых банкнот! Рядом с ним очень приятно засветиться. И не скучно вообще. Правда, иногда с ним становилось трудно. Ему как будто вечно надо было куда-то уйти, оказаться где-то еще, с кем-то еще. — Она пожала плечами. — Теперь мне ясно, с кем.

— С Трейси? — спросил Бэнкс.

— Да. Или с другой девчонкой. Сомневаюсь, что она была первой. Он иногда исчезал на неделю без всяких объяснений. Да я и не спрашивала, он мне ничего не обязан объяснять. Ой, я не думаю, что Трейси в чем-то виновата. У меня мозги тогда переклинило, а кто бы это выдержал? Она с ним целовалась. Она — с моим парнем!.. Понимаете, Трейси вовсе не ангел. С ней такое бывало не раз. А бывало и хуже. И ей случалось, как говорится, «поддать дважды».

— В смысле?

Эрин пристально смотрела под ноги:

— Извините. Не знаете, что это такое?.. Поддала и поддалась. Я вас шокировала?

Нельзя сказать, что Бэнкс был шокирован. Он понимал, что повлиять на все то, что происходило с его дочерью, никак не мог, и ему вдруг стало мучительно ее жаль и страстно захотелось защитить. Ведь Эрин говорила в общем-то о сексуальном насилии. О насилии над его дочерью! Это его взбесило. Какого ж черта она не пришла к нему, не рассказала о своих проблемах? Неужели он был так безразличен и так далек от нее?

— Мне знакома другая аббревиатура — «ОО». Обдолбанная и оттраханная, — жестко ответил он.

— Ну, все не так плохо, как вы себе представляете. Разврат — дело добровольное. И не то чтобы Трейси была совсем в хлам и ничего не соображала, хотя, конечно, разница небольшая. Ладно. — Эрин снова принялась грызть ногти. — А Джафф… Если не Трейси, нашлась бы другая дурочка. Я это знала.

— Однако именно Трейси угодила в его ловушку.

— В смысле? Не поняла.