— А может, он увяз в таких делах по самое не могу?

— Тоже верно. Если он приятель Маккриди, то скорее всего. С кембриджским дипломом по химии можно многого добиться, и вовсе необязательно преподавать или работать на фармацевтическую компанию. Ну, об этом пусть у здешних коллег голова болит. — Бэнкс указал на серебристую «шкоду», припаркованную чуть дальше по улице. — Вон, кстати, и они, скромные наблюдатели.

— Слишком скромные. Их задрипанная «шкода» в этом роскошном районе незаметна, как бельмо на глазу, — фыркнула Уинсом.

Они вылезли из машины и неторопливо приблизились к «шкоде». Из открытого окна приятно потянуло сигаретным дымком. А раньше Бэнксу этот запах не нравился — уже и обоняние шалит от недосыпа и общего одурения.

— Есть чего? — спросил он, скрытно от посторонних глаз показав свое удостоверение.

— Да ни хрена, — ответил водитель. — По мне, так мы зря здесь торчим.

— Никто не входил и не выходил?

— Нет.

— Он дома?

— Понятия не имею.

— Хорошо, можете съездить перекусить.

— Начальство даст команду, тогда и съездим.

Бэнкс перевел взгляд на Уинсом, она пожала плечами.

— Ну, как хотите.

— По-моему, им нравится сидеть там и ни черта не делать, — пробурчала Уинсом, когда они подходили к дому.

— Уинсом, с чего ты взяла, что все болеют душой за свое дело, как ты? Да они думают тем же местом, на котором сидят, так что подобное ничегонеделание стимулирует их умственные способности. Мы просили, чтобы за домом велось наблюдение? Оно ведется. Мы ж не указали, что наблюдатели должны быть вежливые и толковые.

Уинсом рассмеялась:

— В следующий раз обязательно внесу в запрос этот пункт. И чтоб машину попристойнее выдавали.

Дорожка, аккуратно выложенная плиткой, привела их к двери. Бэнкс нажал на звонок. Изнутри не доносилось ни звука.

— Шторы задернуты, — сказала Уинсом. — Сдается мне, эти ребята следят за домом, где никого нет.

— Меня бы это не удивило, — хмыкнул Бэнкс и снова позвонил.

По-прежнему ничего. Хотя… Ему показалось, что в глубине дома кто-то сдавленно стонет и мычит сквозь зубы. Он поглядел на Уинсом. Та нахмурилась и кивнула, давая понять, что тоже слышала странные звуки.

Казалось, внушительная дверь крепко заперта, однако, когда он повернул ручку, она вдруг преспокойно открылась. Бэнкс проверил замок, точнее говоря солидный засов, и убедился, что тот не сломан. Имелась еще и мощная цепочка, и сигнализация, которая сейчас была отключена. Они вошли, притворив за собой дверь, и оказались в полутемном холле. Смутно угадывались очертания стула с высокой спинкой, а справа от них — широкая лестница на второй этаж.

Когда глаза попривыкли, Бэнкс увидел три двери. Снова раздался стон, и стало ясно, что он доносится из комнаты, расположенной по левую руку. Бэнкс толкнул дверь, и она медленно открылась. В комнате было еще темнее, чем в холле, поэтому он сразу направился к окну и раздвинул плотные бархатные шторы. Закатное солнце осветило книжные полки во всю стену, современные эстампы в рамках и дорогущую стереосистему, а на полу, в самом центре, — массивный стул, опрокинутый набок, и накрепко прикрученного к нему человека.

— Виктор Мэллори, я полагаю? — не без сарказма произнес Бэнкс.

В ответ раздалось лишь сдавленное рычание.

— Уинсом, будь добра, поищи где-нибудь ножницы или острый кухонный нож, — попросил старший инспектор.

Уинсом вышла в холл, хлопнула одна дверь, затем другая, и вскоре она вернулась, держа в руке небольшие ножницы.

— Отлично.

Бэнкс присел, и в нос ему ударил острый запах мочи — брюки у Мэллори были мокрые, на пол натекла лужа.

— Прежде всего, Виктор, — сказал со вздохом Бэнкс, — хочу вам сообщить, что мы из полиции, никакого вреда вам не причиним, а потому, когда я освобожу вас и сниму кляп, не надо орать: «На помощь!» — или пытаться убежать. Усвоили?

Мэллори кивнул и снова что-то промычал.

— Да вам бы это и не удалось, — продолжал Бэнкс. — Детектив Уинсом — гордость нашей команды по регби. Подножки, блокировки и дроп-кики — ее излюбленные приемы. — Он услышал, как Уинсом что-то недовольно буркнула себе под нос, и весело ей улыбнулся.

— Ладно, чего там, — кивнула она.

Показав свое удостоверение, Бэнкс принялся освобождать пленника от клейкой ленты. Когда он отогнул уголки скотча и резко сорвал кляп с лица Мэллори, тот вскрикнул и прижал ладони к губам. Если наружка и услышала этот вопль, то они явно не торопились пресекать полицейский произвол.

— Вы мне весь рот ободрали, — простонал Мэллори.

Да уж, действительно, на полу, где он лежал, осталось несколько капель крови.

— Нечего ныть, не маленький, — отмахнулся Бэнкс. — В остальном все в порядке? Не надо вызвать врача? Или «скорую»?