Лузина Лада
Шрифт:
Фу ты, Боже мой! Ни крови, ни раны, - чистая рана, ни синей опухоли. Ни ножом не секлося, ни топором, никаким инструментом, и нет у раба Божия (имя), ни щипоты, ни ломоты, ни синей опухоли.
Едет Адам на белом коне, держит Адам саблю на голе, секет Адам по мертвым телам, чтобы кровь не шла, и щипота не была у раба Божия (имя).
Будьте слова мои крепки и емки. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Аминь. Аминь.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Земля с облацем, месяц с солнышком, железина с кровию. Стань, руда, не кань у раба Божия (имя), отныне и довеку и во веки веков. Аминь! Аминь! Аминь!
Проговори да и плюнь до трех раз на воду.
Фу ты, Боже мой! Ни крови, ни раны, - чистая рана, ни синей опухоли. Ни ножом не секлося, ни топором, никаким инструментом, и нет у раба Божия (имя) ни щипоты, ни ломоты, ни синей опухоли.
Два яйца варены, два яйца печены, два яйца так - и кровь не кап.
Повторять три раза, не дыша.
У рыбы молока нету, так и у раба Божьего (имя), чтобы крови не было.
Ручейка, ручейка! Дай мне срока дойти до порога, от порога - до Бога.
Говорить, идя от порога. До порога дойдешь, кровь остановится.
Урвись, урвись, кровь, остановись, кровь, у раба Божия (имя).
Кровь, стой на месте! Снимаешь с себя от брюк ниточку. Ниточки нет - ножичком вырежъ, да поперек раны-то положишь.
Тьфу, тьфу, тьфу, кровинка! Три раза сказать. «Аминь» не произносить.
Два брата камень секут, две сестры в окошко глядят, две свекрови в воротах стоят. Ты, свекор, воротись, а ты, кровь, утолись; ты, сестра, отворотись, а ты, кровь, уймись; ты, брат, смирись, а ты, кровь, запрись. Брат бежит, сестра кричит, свекор ворчит. А будь мое слово крепко на утихание крови у раба (имя) по сей час, по сию минуту!
На остановление руды (крови)
Ехал человек стар, копь под ним карь, по ристаням, по дорогам, по притонным местам. Ты, мать-руда жильная, жильная, телесная, остановись, назад воротись. Стар человек тебя запирает, на покой согревает. Как коню его воды не стало, так бы тебя, руда-мать, не бывало. Слово мое крепко!
На море на Окияне, на острове на Буяне, стоит дуб ни наг, ни одет. Под дубом сидят тридевять три девицы, колят камку иглами булатными. Вы, девицы красные: гнется ли ваш булат? Нет! Наш булат не гнется. Ты, руда, уймись, остановись, прекратись. Слово мое крепко!
Летит ворон без крыл, без ног, садится ворон к рабу такому-то на главу и на плечо. Ворон сидит, посиживает, рану потачивает. Ты, ворон, рану не клюй, ты, руда, из раны не беги. Идет старец, всем ставец, несет печать. Ты, старец, остановись, ты, ворон, не каркай, ты, руда, не капни. Крови не хаживать, телу не баливать. Пух земля, одна семья. Будь по-моему!
На море, на Окияне, на острове на Буяне лежит белгорюч камень Алатырь, на том Алатыре сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, рудо-желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба (имя) от порешу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.
Господи, благослови руду красную заговорити у раба Твоего (имя) в мале малом по часу смерти, по месяцу кончины змия ползуща, змея, пьющу руду и сукровицу человечью. Небо сияет, земля рожает, благой Яков, хватай копья, хватай и затыкай раны: не пухло бы, не болело бы, не щемило бы, не кололо бы, не жгло бы и не шла бы руда сукровичная. Аминь, аминь! Укроти, Господи, кровь раба Твоего (имя), жилы его и ключи сокровенные, аминь, аминь!
Читают заговор и прикладывают к ране чистую тряпку, смоченную в спиртовом настое разрыв-травы.
Шла баба каменна, с каменною дытыною, с каменною палыцею, через каменный мост, баба упала, и кровь раба Божьего (имя) перестала.
Едет святой Георгий на коне, конь у него карий, а ты, кровь, не кань.
Как и предыдущий заговор, читать на рану и крестить.