– Они все мертвы. – Я протер глаза. – Приезжай быстрее.

Я отключил телефон…

Что произошло, запомнилось очень смутно… Когда я сел в кресло – я увидел нападавших, их расположение, будто смотрел откуда-то сверху, скажем, если бы на крыше куба была смотровая башня. А потом я будто импульсом выстрелил из этой башни – будто взорвался, как бомба, и вокруг разошлась невидимая взрывная волна. Импульс настиг всех семерых нападающих, и я потерялся для этого мира. Я прекратил существовать, я смотрел на мир уже их глазами – я чувствовал то, что чувствуют они; помнил то, что помнят они; видел то, что видели они. Все семеро. Я существовал их семью жизнями… И все семеро это поняли – они поняли, что стали чем-то целым, и это почти до смерти напугало их. И до смерти напугало меня. Я стал теряться в мыслях этих семерых наемников, и, чтобы не заблудиться навсегда, я сфокусировался на одном из них – на том, которого заметил перед тем, как вбежать в куб. Все то, что он знал, раскрылось передо мной – им заплатили за то, чтобы они уничтожили меня вместе с Генератором. Внутрь никто лезть не собирался – они планировали заложить взрывчатку.

Понято, такая история разозлила меня, я взбесился. Взбесился еще и потому, что у этого наемника был взрывной характер. Я (или он) направил автомат на своего напарника и разрядил в него целую обойму.

А дальше? Дальше мы все пережили смерть. Мы все канули в бесконечность небытия. Мы прошли бесконечный путь перерождения шесть раз – за каждого из оставшихся в живых наемников. Мы вновь, повторно, прожили шесть жизней вплоть до этого момента.

Стрелявший наемник (или это был я) упал на колени и, осознав свершенное, разрыдался. Кто-то молился. Кто-то со страхом ощупывал себя. Кто-то тоже рыдал. Кто-то смеялся, радуясь подаренной вновь жизни. Кто-то понял, как дальше ему следует жить…

Я знал, что ни один из этих шести больше никогда не причинит вреда другому живому существу. Я знал, что они поняли. Я бы отпустил их, но у Генератора были свои планы…

Перед всеми шестью мигнуло вспышкой фиолета. Во всех шестерых фиолет просочился. Всем шестерым он перекрыл дыхание и раздавил нутро. Я пережил все шесть смертей…

А дальше я уже очнулся в пустой открытой комнате Генератора…

Минут через тридцать я услышал стрекот, вгляделся и вдалеке, в закатном небе, увидел черную точку, приближающуюся ко мне. Точка росла в размере, я уже мог разглядеть большой пузатый вертолет. Он завис над поляной и медленно стал опускаться, я почувствовал ветер, который создавали взмахи его лопастей. Вертолет завис низко-низко, из его нутра свисала веревка, по которой стали спускаться черные фигуры людей.

Вертолет завершил выгрузку и стал кружить над лесным массивом вокруг куба, обследуя его. На поляне перед кубом появились четыре вооруженных автоматами человека, они помахали мне, жестами показывая, что они для меня свои. Один из них, видимо командир группы, поднялся ко мне и попросил доложить обстановку. Я доложил, как умел, сообщил о том, где лежат трупы. Он велел мне укрыться внутри и не высовываться оттуда до тех пор, пока он не даст сигнала. Я повиновался.

Где-то через час меня позвали. Я вышел и на площадке увидел того командира и Станислава Валентиновича. Уже смеркалось, но я все еще мог разглядеть недовольство на его лице.

– Ты в порядке?

Я кивнул.

– Поехали, – сказал он и стал спускаться.

Я молча последовал за ним. Мы сели в маленький, почти игрушечный, внедорожник, который стоял на поляне, Станислав Валентинович дал команду водителю и тот довез нас до шоссе. У припаркованных машин стояло еще несколько солдат.

– Отдашь ключи от своей машины ему, – Станислав Валентинович кивнул на водителя, – он твою тачку доставит. Сам же поедешь со мной.

Я вновь повиновался. Мы пересели в джип. Станислав Валентинович довез меня до дома и поднялся вместе со мной. Я тут же налил себе виски почти до краев из заранее припасенной бутылки. Предложил выпить и Станиславу Валентиновичу, и (о чудо!) он впервые согласился.

Какое-то время мы молчали. Я знал, что он собирается мне сказать, и мысленно готовился к худшему. Сидел на подоконнике, смотрел, как мимо проходят пятничные пьяные прохожие…

– Ты перестарался, Ник, – сказал Станислав Валентинович как-то очень тихо.

– Что? – не понял я.

– Ты перестарался. Обязательно нужно было их убивать?

– А что мне оставалось делать? – Я отвлекся от окна и уже пялился на него.

– Скоро будет решаться, что делать с тобой и Генератором, и убийство этих людей – аргумент не в твою пользу.

– Какой, к чертям, аргумент? А если бы я дал себя расстрелять – это был бы мой козырь, так?

– Ты мог запереться и ждать помощи.

– Ну, знаешь… Даже если бы я этого хотел, у Генератора были свои мысли на этот счет!

– И ты не мог его остановить или переубедить? – Станислав Валентинович посмотрел на меня очень внимательно.

– Переубедить? – Я рассмеялся. – Как ты себе это представляешь? Может, хочешь попробовать?

– Значит, ты опять проиграл, а Генератор опять выиграл. Очень жаль…

– Жаль? Чего тебе жаль? Что это все, в пизду, значит? Во что я проиграл? И что значит это твое «опять»?

Станислав Валентинович задумался.

– Может, еще не все потерянно, Ник, еще есть немного времени.

Наши взгляды встретились, и я понял, что говорит он это лишь затем, чтобы меня успокоить.

– Мне пора, спасибо за выпивку. – Он поднялся.

– Завтра корпоратив будет?

– Разумеется, его никто не отменял.

– До завтра?

– До завтра.

Он ушел. Я налил себе еще выпить. Позвонил телефон – это была Юн Вен.