— Дедушка, — сказала она, — сено-то где лошадке берешь?

— От горкомхоза работаем, — сказал он.

— Так это не твоя лошадка?

— У нас, между прочим, — сказал дед, оборачиваясь, — социализм давно построен. Может, слыхали?

— Да-да, — согласилась Вера Васильевна, почему-то смутившись. — А вы, значит, на лошадке?

— Гуманитарий я, к машинам не приучен.

— А что такое гуманитарий?

— Э! — сказал он. — Какое это теперь имеет значение? Может, пройдетесь немного, а то замерзнете.

«Ну уж нет, — подумала Вера Васильевна, — вежливые как раз и воруют. Не зря его сюда прислали».

Дома Вера Васильевна хотела сразу все упаковать, но вспомнила, что Галочка просила еще шоколадных батончиков для дочки, пришлось опять бежать в магазин. К Тоне она пришла уже в третьем часу, та только из милиции вернулась.

— Знаешь, — сказала Тоня, — с этим ничего не выйдет.

— А что, потерять нельзя?

— Потерять-то можно, но взамен на год временный дают. А кто тебя по временному за границу выпустит?

— Значит, нельзя?

— Никак. Я уж паспортистке намекнула, что, мол, хочу по турпутевке съездить. А она говорит: «Нет уж, сидите дома, если такая раззява!» Они там злятся, если паспорт теряешь. Ругают их, что ли, за это?

— Что же теперь делать? — спросила Вера Васильевна.

— Не знаю, сама решай.

— Значит, разводиться?

— Слушай, — сказала Тоня, — а на кой ляд он тебе вообще сдался? Сорок лет без него жила. Не обойдешься, что ли?

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Да жалко мне смотреть, как ты мучаешься. А он, может, аферист какой-нибудь.

— А что же ты подарки от афериста принимаешь?

— Во-первых, не от него, а от тебя. Во-вторых, какие там подарки! Постеснялась бы говорить. А в-третьих, я ведь все и отдать могу. Прыгай тогда сама, как хочешь.

— Да ладно, это я так, не со зла. Значит, разводиться?

— Не знаю. Это ты чего притащила?

— Магнитофон и туфли для Галочки. Шоколадных батончиков еще положила. А то пишет, что в Индии нет.

— Ну да! Ты ей скоро из Магадана молоко к завтраку посылать будешь.

— Письмо я на дежурстве напишу и утром принесу.

— Все бы уж сразу и принесла.

— А Виктор магнитофон увидит.

— Ты же разводиться хочешь, чего скрывать?

— Ладно, сама решу, а ты не лезь.

Так и расстались, довольно холодно. А чего Тонька со своими советами лезет? Ничего ведь не понимает. Это вообще, может, на, миллион жизней один раз приходится, чтобы такая встреча. А она говорит — перебьешься. Грубая она все-таки женщина.

Вечером Вера Васильевна прилегла отдохнуть перед дежурством. Но хотя Виктор и пришел почти неслышно, а потом телевизор включил еле-еле, сон не шел. Она забывалась на минуту или две, и сразу же начинался какой-нибудь кошмар, один раз она даже видела, как горит теткин дом в Ленинграде. Уснуть как следует так в не удалось.

Виктор тоже не спросил, послала она деньги тетке или нет. А как самой завести разговор на эту тему? Так и сказать — давай, мол, разведемся? Вчера для такого разговора хоть какие-то основания были. А сегодня что? Хоть бы эта шантажистка, что письма и открытки Антона Бельяминовича воровала, пришла. Вера Васильевна ей бы так и сказала: «Ну и расскажите все мужу!» А самой как начать?

На работе она села писать письмо. Оно получилось вначале грустным — конечно, жалко, что они не успели встретиться здесь, в Магадане. Тогда бы ей была поддержка. А то как она одна все сделает? Она просила Антона Бельяминовича не беспокоиться, не тратить на, нее время, которое ему так нужно для решения важных, вопросов. Конечно, ей сейчас нелегко, но просто — хорошо не бывает. Она все преодолеет, и они наконец будут вместе, лауреаты собственного счастья.

От этой мысли ей самой сделалось легко, и под утро она уснула — крепко, без снов и кошмаров. И пришла к Тоне в самом прекрасном настроении.

— А посылку летчик уже забрал, — сказала Тоня, — ., он вчера вечером приезжал.

— Да ты что!

— Я же говорила, что они на военных самолетах летают. Он тебе еще письмо, между прочим, привез. Сказал, что срочное.

Письмо Вера Васильевна читала дома. Сначала Антон Бельяминович описывал, как ее ждет и какие новые подарки приобрел: электрический велосипед (сейчас очень модный), часы-кольцо в бриллиантиках (значит, еще одно, первое рассыльная или уборщица ей подарила) и вязаный костюмчик для собаки. Потом опять следовали предложения выслать доверенность на получение денег в Ленинград или Владивосток. Но как Вера Васильевна за ними поедет, пока не решен вопрос о разводе? А потом, после развода, зачем ей эти деньги? На билет до Москвы она наберет, а вот уж там ей небольшая помощь не помешала бы. Но это когда будет? Развод, ведь за неделю не оформишь. О своих вещах в Магадане Антон Бельяминович опять писал как-то неясно — вроде они есть и принадлежат все ей, а где они находятся и как их взять, неизвестно, нужно ждать, когда прилетит специальный человек, который знает цифровой код от контейнеров. Значит, вещи в контейнерах? А машина где? А рояль? Его ведь в контейнер не поставишь. К тому же контейнеры всегда на улице стоят, а такой ценный инструмент держать на морозе нельзя. И как все это понимать — неизвестно.