Он стиснул зубы, заметив, как Лине отвернулась, вцепившись в поручни с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Он знал, что сейчас в ее глазах стоят слезы боли и унижения, слезы, которые она изо всех сил постарается скрыть. Одному Богу известно, чего ему стоило демонстрировать безразличие в ответ на ее молчаливую мольбу.

Но Дункан не обращал на нее внимания почти весь день. Он пользовался каждым удобным случаем, чтобы просунуть в носовую каюту лишний кусок хлеба, удостовериться, что у пленников было достаточно одеял, и продолжать распускать слухи об оспе, заставляя Осо ежечасно осматривать кожу в поисках язв. Но он не осмеливался бросить на нее ни единого взгляда до наступления сумерек.

На небосводе засверкали звезды, подобно хрустальным каплям на черном бархате, а низко над горизонтом повисла луна, бросая дрожащую дорожку на поверхность моря. Над головой Лине ореолом расцвело божественное сияние небес. Она смотрела в бесконечные волны, а на ее щеке блестела предательская слеза. Дункан наблюдал за ней из-за главной мачты, и сердце его сжималось от жалости. Когда взошла полная луна, ее слезы высохли, и единственным свидетельством испытываемой боли осталась тоска в ее прекрасных изумрудно-зеленых глазах.

Тяжелые цепи обвивали руки Лине. Раздев до нижнего белья, Сомбра приковал ее, словно кусок мяса для изголодавшихся ворон — экипажа этого судна. Тонкая льняная ткань, облегавшая ее тело, не оставляла места для воображения. Солнце уже начало обжигать ее нежную кожу, а холодный морской ветер сердито развевал волосы, бросая пряди прямо на лицо.

Дункан, грозно нахмурившись, наблюдал за происходящим с вант, вцепившись в фалы кливера[8] с такой силой, что удивлялся, как они до сих пор не порвались.

Как долго будет действовать приготовленное им зелье? Он был уверен, что растворил в ее утренней чаше с вином достаточно сонного порошка, позаимствованного у Эль Галло. Сейчас Лине должна была уплывать в страну снов, где ей не будет угрожать опасность от собственного острого язычка, туда, где ее не достанет Сомбра. Но, черт побери эту несгибаемую девушку, она по-прежнему стояла на ногах.

Лине вздрогнула. Перед глазами бешено вращались странные разноцветные круги. Она знала, что должна бояться, но это было выше ее сил. Кроме того, у нее было ощущение, что все это происходит не с ней. Сомбру интересовала только дрожащая от холода женщина, прикованная к мачте в нижнем белье.

Она несколько раз встряхнула головой, надеясь, что сознание прояснится, и выплюнула прядь волос изо рта. Внезапно она осознала: это онабыла женщиной, прикованной к мачте! А потом на Лине вновь снизошло благословенное забытье, и волны прозрачного тумана окутали ее.

Сомбра описывал вокруг нее круги, как паук около очередной жертвы. Он цокнул языком.

— Я так понимаю, в Англии вы оскорбили моего капитана, — начал он. — Разве это не так, сеньор? — бросил он через плечо.

Эль Галло, возвышавшийся за ним, сунув жирные пальцы за пояс штанов, раскачивался с пятки на носок. Доски палубы под его весом жалобно скрипели. Он важно кивнул.

— Это очень плохо — оскорблять мужчину, — продолжал Сомбра. — Для испанца это смертельное оскорбление. Однако...

Лине хотела объяснить насчет каперских свидетельств, хотела сказать ему, что Эль Галло украл принадлежавшую ей шерсть но ее веки внезапно отяжелели, и она забыла, что намеревалась сказать.

— У нас насчет вас другие, очень выгодные планы. — Он потер руки, по-прежнему обтянутые черными перчатками. Кожа протестующе скрипнула. Потом он снова обернулся к Эль Галло. — Правильно, мой капитан?

Эль Галло обшарил ее своими жадными маленькими глазками и сделал грубый жест, отчего его компаньоны на борту радостно заржали.

— Кто заплатит больше всех? — замурлыкал Сомбра, взяв ее за подбородок. — Сарацины? Какой-нибудь французский распутник, которому надо развлекать своих друзей-джентльменов? Или, быть может, епископ, тщательно скрывающий свои пороки?

Члены экипажа криками начали выражать свое мнение. Лине, резко повернув голову, освободилась от руки, сжимавшей ее подбородок.

— Разумеется, — добавил он, небрежно стягивая перчатку со своей правой руки, — цена удвоится, если я обнаружу, что вы — девственница.

Глаза Лине на мгновение расширились. Неужели он собирается ... Она безучастно смотрела, как он сжал свои тонкие белые пальцы. Потом волна серого света накрыла ее с головой, и она лишилась чувств.

— Эй, Сомбра, смотри, она прямо сомлела от предвкушения! — завопил Эль Галло.

Последнее, что она увидела, был цыган, спрыгнувший на палубу с невероятной высоты.