— Потерпят!.. Давай-ка не терять время и ладить путь в министерство.

Они еле втиснулись в переполненный автобус, но сегодня в человеческой толчее чувствовали себя увереннее. Видно, немало хороших людей жило в этом городе, даже если судить только по одной квартире на Таганке. Худенькая кондукторша с кожаной сумкой через плечо и рулоном розовых билетов бодро выкрикивала названия остановок; в проеме несходящихся дверей с хохотом и визгом висели парни и девчата •— должно быть, торопились на занятия или на работу; щеголеватый черноглазый суворовец в аккуратной шинельке и брюках с алыми лампасами вскочил и уступил место Корнею. За окнами автобуса разворачивалась одна улица за другой, возникли шумные площади, забитые автомашинами и пешеходами, за каждым поворотом таилась неожиданность, и Егор с Корнеем, заглядевшись, чуть не прозевали нужную остановку.

У многоэтажного здания министерства они долго осматривались, прежде чем вошли в просторный вестибюль. Мимо, обгоняя их, спешили люди — кто с портфелями, кто с пустыми руками, одни бежали вверх по широкой лестнице, другие прыгали в открытые, без дверей, кабины лифта, похожие на порожние ковши землечерпалки. Ковши эти безостановочно двигались вверх и вниз, цепочка очереди, тянувшаяся к лифту, уменьшалась, но подходили все новые и новые люди и все постепенно исчезали в ненасытном лифте.

— Хитро придумано! — восхитился Корней.— Сколько же тут народу заседает? Не одна, видать, тысяча... И каким же они делом занимаются?

— Чудак человек! — Егор усмехнулся.— Раз Министерство сельского хозяйства, то, значит, хлопочут о нашем колхозе, о нас с тобой...

Корней покосился на зятя, но промолчал. Егор и тут знай твердит свое, прокаливает тебя до самого нутра...

Потом они ходили с этажа на этаж и всюду не поспевали — то начальника вызвали на срочное совещание, то он уехал в ЦК, то у него только что началось заседание, и неизвестно, когда оно кончится. Время незаметно подоспело к обеду, и в министерстве снова наступили суета и оживление, многие толпились у буфета, некоторым еду доставляли прямо в кабинет — проворные женщины в белых наколках несли ее на подносах, прикрытых белоснеж-

ными салфетками. Егор и Корней тоже пробились в буфет, постояли в очереди, взяли по порции сосисок, выпили по стакану сладкого чаю и снова двинулись в путь, как на работу...

— Интересно, сколь тут будет верст, если все коридоры пройти? — прикидывал Корней.— Дома я в день могу свободно сорок прошагать, а тут полдня ходим, а ноги уже отнимаются...

Егор не отвечал, в диковатых глазах его загорались лихорадочные, пугавшие Корнея огоньки. К счастью, им попался добросердечный сотрудник и, посочувствовав, сказал, что он на их месте пошел бы прямо к министру или к одному из его заместителей. Они приняли совет и, прочтя на обитой кожей двери табличку с фамилией неизвестного им заместителя, постучали и вошли в его приемную. Секретарша сидела за высокой конторкой, окруженная несколькими телефонами, и не расставалась с трубкой.

Женщина выслушала их внимательно и вежливо. Она сразу расположила их к себе, была уже в годах и одета просто.

— Заместитель министра сейчас занят и, вероятно, до конца дня не освободится,— не обнадеживая, ответила она.— А по какому вы вопросу?

— Да вопрос у нас серьезный,— уклончиво проговорил Егор.— Хотелось бы, значит, по душам потолковать...

— По личным делам он принимает по пятницам,— с тем же обезоруживающим радушием ответила секретарша.— Если желаете, я запишу вас на очередь...

— Эх! Да дело наше ведь не терпит! — Егор заволновался, затерзал в руках кепку.— Не по своей воле мы тут...

Он начал было рассказывать, что за нужда заставила их приехать в Москву, но секретарша, не дослушав, мягко и застенчиво улыбнулась.

— Товарищ, я ничего не могу для вас сделать, кроме как записать вас на пятницу. Поймите, я не распоряжаюсь временем заместителя министра.

— Та-а,— протянул Егор, и лицо его погасло.— Неделю нам тут прожить — больно накладно будет...

Он переглянулся с Корнеем и все же попросил секретаршу записать их. И опять они вышли в длинный коридор.

— Вот и будем так крутиться вокруг собственного хвоста! — в сердцах проговорил Егор.

— А что, если дождаться его у этих дверей и, как выйдет, прямо к нему: так, мол, и так?..

— У него на лбу не написано, кто он такой, а потом гляди, сколько тут дверей, может, он и не из этой выйдет!

— Все может быть,— согласился Корней и, наклонясь к плечу зятя, вдруг зашептал жаркой скороговоркой: — Кабы знатьё, можно б и в щелку пролезть — сунуть кому в руку, так живо наладят к любому начальнику!..

— Да ты ошалел, мужик! — Егор отпрянул от шурина, посмотрел на него с тяжелым укором.— Тебя на какое дело сюда послали? Добиться правды хочешь, справедливости и для этого советуешь подкупить кого-то!.. Да и не нуждается тут никто в твоей взятке!

— Да я как лучше.— Корней прятал глаза.— Не ведаешь, с какой стороны и подступиться... Не грех и в обход попробовать...

— Чего же нам тут, у себя дома, хитрить?

Они вышли на улицу и побрели по Москве, останавливаясь у ярких витрин, глазели на выставленные там вещи, заходили в магазины, там было суетно и шумно, перекусили в кафе-автомате. Корней обычно радовался, как ребенок, разным новшествам, но тут остался равнодушным и к удобствам и к быстроте, с которой его обслужили машины.. Поздно вечером, почти валясь от усталости, они добрались до Таганки, их встретила обеспокоенная хозяйка, собравшаяся уже идти на розыски.