— Итак, мисс Траль, — начал инспектор без всякого предисловия, когда она вошла. — Вы утверждали, что в ночь убийства не были в бараке?

— Разумеется, нет. Я спала.

— Несмотря на то, что в бараке у вас была назначена встреча с полковником?

— Сколько раз можно повторять одно и то же! Я не пошла на эту встречу, потому что Фергус не хотел этого.

— Хорошо. Вчера вы передали Киотт-Сломану пакет с просьбой спрятать его в надежном месте. Это вы предложили ему послать этот пакет на адрес его ресторана?

Внезапная перемена темы вывела Люсиллу из равновесия:

— Нет-нет… я… я не знала, что мне с ними делать, с этими письмами… О Боже! Уж не прочли ли вы их? — простонала она, когда до нее дошел смысл создавшегося положения.

Дальнейший допрос не принес ничего нового. Люсилла настойчиво, хотя и не очень убедительно отрицала, что хранила письма в целях шантажа. Когда ей показали записку Сломана к полковнику, она заявила, что не просила его это делать. При этом она без труда нашла в своем лексиконе несколько сочных ругательств, которыми и наградила Киотт-Сломана, вдобавок заявив, что не имеет никакого понятия, как это письмо могло оказаться среди писем Эдварда Кавендиша. Инспектор сказал ей, что Киотт-Сломан высказал предположение, что это письмо Люсилла самолично получила от О'Брайена. На это мисс Траль отреагировала еще одним взрывом ярости, и Блаунт почел за лучшее отпустить ее.

— Теперь она наворотит три короба всякой лжи на Киотт-Сломана, чтобы отомстить ему, — с сожалением констатировал Блаунт. — А мы и так уже наслышались достаточно всякой лжи.

— Вы здорово натравили их друг на друга, — заметил Найджел.

— Угу… И они скоро заговорят… Они и так уже взволнованы до крайности. Если преступника загнать в угол, он начинает отбиваться и при этом всегда совершает ошибки.

И впрямь вскоре кое-что произошло. Но совсем не то, чего ожидал инспектор. Около половины седьмого Лили Уоткинс, девушка леди Марлинворт, которая временно исполняла обязанности Беллами, внесла ведро с горячей водой в комнату Киотт-Сломана, чтобы сделать там влажную уборку. Она думала о своем молодом человеке и тихо напевала какую-то мелодию. Но когда она внезапно увидела то, что лежало на полу перед кроватью, слова застряли у нее в горле, она уронила ведро и с истошным криком бросилась вон из комнаты.

Найджел и инспектор Блаунт сидели в маленьком кабинете. Они уже обсудили важнейшие детали происшедшего и теперь беседовали о новых правилах игры в крикет. В эту дискуссию, словно взрыв бомбы, ворвался душераздирающий крик, донесшийся со второго этажа. Они вскочили и стремглав бросились наверх. Болтер, дежуривший у входной двери, побежал вслед за ними. На лестнице они наткнулись на Лили Уоткинс. Девушка со всхлипываниями показала на комнату Киотт-Сломана. Блаунт знаком показал Болтеру, чтобы тот никого туда не пускал, а сам бросился в комнату. Найджел последовал за ним. Первое, на что он обратил внимание, это на ощущавшийся в комнате запах горького миндаля; второе — беспорядок на кровати: покрывало было почти стянуто на пол. А потом Блаунт увидел и труп. Сломан лежал на спине, судорожно ухватившись рукой за покрывало. Челюсти были плотно сжаты, в уголках рта виднелась пена, но главным были глаза — широко раскрытые и остекленевшие. Именно они так испугали Лили Уоткинс.

Сирил Киотт-Сломан был мертв.

Блаунт бросил на него быстрый взгляд, присел на корточки, чтобы пощупать пульс, и бросил Найджелу:

— Отравление цианидом. Мы опоздали… Позвоните врачу.

Деревенского врача не было дома, он как раз ушел к какому-то пациенту, поэтому Найджел позвонил в Тавистаун и вызвал полицейского врача. Тот обещал приехать немедленно. Потом Найджел позвонил Блекли, после обеда уехавшему в Тавистаун, и сообщил ему новость.

— Значит, он сам себя осудил! — ответил Блекли. — Ну вот, дело, наверное, и закончено. Жаль только, что он избежал заслуженной кары. Я приеду вместе с доктором Уиллсом и привезу с собой фотографа.

Когда Найджел вернулся в комнату Сломана, он увидел, что инспектор что-то ищет.

— Что-нибудь такое, где мог храниться яд.

На столике рядом с кроватью стояла тарелка с орехами. Еще одна тарелочка, где лежала ореховая скорлупа, находилась на туалетном столике. Даже на полу кое-где валялась скорлупа. Сломан, видимо, был большим любителем грызть орехи не только на людях, но и в одиночестве. Но кроме стакана для воды, стоявшего на подносе, в комнате не было другой посуды, даже пузырька, где мог храниться яд. Обернув руку носовым платком, Блаунт осторожно взял стакан, но от него ничем не пахло; не было и никаких признаков, что им недавно пользовались.

— Этот яд чаще всего применяется в виде жидкости. Поэтому нужно искать ампулу или что-нибудь вроде этого, — сказал Блаунт, вторично начиная осматривать комнату. Но опять-таки не обнаружил ничего подходящего. Стрэйнджуэйз нашел уместным теперь поискать самому и заглянул в шкаф. Там он начал рыться в карманах одежды. Из одного кармана он вскоре вытянул плоскую бутылочку, до половины наполненную коньяком.

— В нем мог находиться яд? — спросил Найджел.

— В принципе, мог бы, — сухо ответил Блаунт. — Но я сомневаюсь, что Сломан успел бы сунуть бутылку в карман. Все цианистые соединения — очень быстродействующие яды.

— А этот яд может быть не в виде жидкости?

— Кажется, я слыхал о таких случаях. Но все равно он не мог носить его просто в кармане. Тогда нужно искать какую-нибудь коробочку, тоже источающую запах горького миндаля. Если уж Сломан отравился, то должно найтись и то, в чем хранился яд. Самоубийцы не так педантичны, чтобы закапывать коробочки или флакончики в саду, да и времени у них на это нет.

Глаза инспектора блеснули недобрым блеском.

— Вот так-то, мистер Стрэйнджуэйз! По этой причине дверь комнаты я запру на замок и обыщу другие помещения. Терпеть не могу всякие там убийства! — мрачно добавил он. — Да и дядюшка ваш по головке меня не погладит, если выяснится, что я упустил убийцу. А вас я попросил бы спуститься вниз и собрать всех оставшихся гостей в одной комнате. Передайте также Болтеру, чтобы он прислал ко мне сержанта, и пусть он вызовет сюда женщину-полицейского: надо обыскать дам. Мужчин может обыскать сержант. Вам придется заняться гостями. Постарайтесь выяснить, кто последний видел Киотт-Сломана живым. Но ни в коем случае не дайте им заметить, что мы сомневаемся в самоубийстве. А если вам удастся узнать, как они провели время после чая, то это будет просто здорово.