Собрание сочинения в четырех томах. Том третий. Избранные переводы
вернуться

Маршак Самуил Яковлевич
Шрифт:

Ответ на письмо

Сударыня,

Как этот год от нас далек, Когда, безусый паренек, Я молотить ходил на ток, Пахал впервые поле И хоть порой бывал без ног, Но рад был этой школе. В одном со взрослыми строю, Товарищ их по плугу, Я знал и полосу свою, И юную подругу. И шуткой, Прибауткой Под мерный звон косы Я скрадывал минутки И коротал часы. Одной мечтой с тех пор я жил: Служить стране по мере сил (Пускай они и слабы!), Народу пользу принести — Ну, что-нибудь изобрести Иль песню спеть хотя бы! Я при уборке ячменя Щадил татарник в поле. Он был эмблемой для меня Шотландской древней воли. Пусть родом, Доходом. Гордится знатный лорд,— Шотландской Крестьянской Породой был я горд. Я был юнцом, но и тогда Обрывки строк в часы труда Твердил я непрестанно, Пока подруга юных дней Не придала строфе моей И склад и лад нежданный. Не позабыл я до сих пор Моей подруги юной, Чей звонкий смех и быстрый взор Тревожил в сердце струны. Краснея, Не смея Поднять влюбленный взгляд, Срезал я, Вязал я Колосьев спелых ряд. Да здравствует прекрасный пол! Когда трещит от пляски пол Во время зимней вьюги, Мы забываем боль невзгод, Нам сердце жаром обдает Мы видим ясный небосвод В глазах своей подруги. Любви не знавший дуралей Достоин сожаленья. Во взоре матери своей Увидит он презренье. Укором, Позором Мы заклеймим того, Кто не любил В расцвете сил На свете никого! Пусть вы, сударыня, росли Под кровом дедовским — вдали От наших изб крестьянских, Вам незнаком амбар и хлев, Зато вам п'o сердцу напев Старинных лир шотландских. Спасибо вам за ваш привет. Горжусь таким союзом. Благодарю за пестрый плед. Я в нем приятней музам. Простой наряд страны моей, — Он для меня дороже Всех горностаев королей И бархата вельможи. Прощайте! Не знайте Ни горя, ни потерь. Пусть ссоры, Раздоры Минуют вашу дверь!

За тех, кто далёко

За тех, кто далёко, мы пьем, За тех, кого нет за столом. А кто не желает свободе добра, Того не помянем добром. Добро быть веселым и мудрым, друзья, Хранить прямоту и отвагу. Добро за шотландскую волю стоять, Быть верным шотландскому флагу. За тех, кто далёко, мы пьем, За тех, кого нет за столом. За Чарли, что ныне живет на чужбине, И горсточку верных при нем. Свободе — привет и почет. Пускай бережет ее Разум. А все тирании пусть дьявол возьмет Со всеми тиранами разом! За тех, кто далёко, мы пьем, За тех, кого нет за столом. За славного Тэмми, любимого всеми, Что нынче живет под замком. Да здравствует право читать, Да здравствует право писать. Правдивой страницы Лишь тот и боится, Кто вынужден правду скрывать. За тех, кто далёко, мы пьем, За тех, кого нет за столом. Привет тебе, воин, что вскормлен и вспоен В снегах на утесе крутом!

Cон (отрывок)

За речи, мысли и дела карает нас закон,

Но не карает никого за вольнодумный сон.

Прочитав в газетах оду поэта-лауреата и описание торжественного приема во дворце по случаю дня рождения короля 4 июня 1786 года, автор заснул и увидел во сне, будто он присутствует на этом приеме и читает следующее приветствие:

Прошу, примите, государь, Привет ко дню рожденья, Как принимали вы и встарь Поэтов поздравленья. В кругу вельмож поэт-плугарь Престранное явленье. Но, заглянув в свой календарь, Спешу к вам в этот день я, В столь славный день. Сияют яркие огни. Теснится знать в приемной. И «Боже, короля храни!» Твердят кукушки томно. Стихами славит ваши дни Поэтов хор наемный, Припомнив доблести одни, Не видя тени темной В столь светлый день. Но льстивых од я не припас, Обычных в этом зале. К тому ж я не в долгу у вас: Мне пенсий не давали. Сказать могу я без прикрас И ошибусь едва ли, Что были хуже вас у нас И лучшие бывали В минувший день. Пускай не звучно, не красно Мое простое слово, Но с правдой спорить мудрено. Она всегда сурова. Гнездо у вас разорено, Его мы чиним снова, А что в гнезде сохранено, Есть только треть былого. На этот день. Законодателя страны Я не хочу бесславить, Сказав, что вы не так умны, Чтоб наш народ возглавить. Но вы изволили чины И званья предоставить Шутам, что хлев мести должны, А не страною править В столь трудный день! Вы дали мир нам наконец. Мы чиним руки, ноги. Зато стригут нас, как овец, Жестокие налоги. Меня пахать учил отец, Но я живу в тревоге, Что я найду такой конец, Как мой баран безрогий В печальный день. Подозревать я не могу Ни в чем Вильяма Питта. С баранов шерсть я сам стригу, Он нас стрижет сердито. Я знаю, вы кругом в долгу, Расходы не покрыты. Но чорт возьми! Пусть сберегут Хоть флот наш знаменитый В столь грозный день. Итак, прощайте. Долгих лет! Пускай под вашей сенью Мы видим вольности расцвет, Конец растрат, хищенья. Хотя на празднества поэт Пришел без приглашенья, — Он королеве шлет привет, А также поздравленье В столь славный день!..

Строчки о войне и любви

Прикрытый лаврами разбой, И сухопутный и морской Не ст'oит славословья. Готов я кровь отдать свою В том жизнетворческом бою, Что мы зовем любовью. Я славлю мира торжество, Довольство и достаток. Создать приятней одного, Чем истребить десяток!

К Тибби

О Тибби, ты была горда И важный свой поклон Тем не дарила никогда, Кто в бедности рожден. Вчера же, встретившись со мной, Ты чуть кивнула головой. Но мне на чорта нужен твой Презрительный поклон! Ты думала наверняка Пленить мгновенно бедняка, Прельщая звоном кошелька… На что мне этот звон! Пускай меня гнетет нужда, Но я сгорел бы со стыда, Когда тобой, что так горда, Я был бы побежден. Как ни остер будь паренек, Ты думаешь, — какой в нем прок, Коль желтой грязью кошелек Набить не может он! Зато тебе по нраву тот, Кто состоятельным слывет, Хотя и вежлив он, как скот, И столько же умен. Скажу я прямо, не греша, Что ты не стоишь ни гроша, А тем достатком хороша, Что дома припасен. С одной я девушкой знаком. Ее и в платьице простом Я не отдам за весь твой дом, Сули хоть миллион!

Новогодний привет

(Старый фермер — своей старой лошади)

Привет тебе, старуха-кляча, И горсть овса к нему в придачу. Хоть ты теперь скелет ходячий, Но ты была Когда-то лошадью горячей И рысью шла. Ты глуховата, слеповата. Седая шерсть твоя примята. А серой в яблоках когда-то Была она. И твой ездок был тоже хватом В те времена! Лошадкой ты была на славу. Хозяин был тебе по нраву. И я гордиться мог по праву, Когда с тобой Любую брали мы канаву, Подъем любой. Тебя с полсотней марок вместе Родитель дал моей невесте. Хоть капитал — скажу по чести — Был очень мал, Не раз добром подарок тестя Я поминал. Когда я стал встречаться с милой, Тебе всего полгода было, И ты за матерью-кобылой Трусила вслед. Ключом в тебе кипела сила Весенних лет. Я помню день, когда, танцуя И щеголяя новой сбруей, Везла со свадьбы молодую Ты к нам домой. Как любовался я, ликуя, В тот день тобой! Перевалив за три десятка, Ты ходишь медленно и шатко. С каким трудом дорогой краткой Ты возишь кладь, А прежде чья могла лошадка Тебя догнать? Тебя на ярмарках, бывало, Трактирщики кормили мало, И все ж домой меня ты мчала, Летя стрелой. А вслед вся улица кричала: — Куда ты? Стой! Когда ж с тобой мы были сыты И горло у меня промыто, — В те дни дорогою открытой Мы так неслись, Как будто от земли копыта Оторвались. Ты, верно, помнишь эти гонки. С обвислым крупом лошаденки Теснились жалобно к сторонке, Давая путь, Хоть я не смел лозою тонкой Тебя стегнуть. Всегда была ты верным другом, И нет конца твоим заслугам. Напрягшись телом всем упругим, Ты шла весной Перед моим тяжелым плугом И бороной. Когда глубокий снег зимою Мешал работать нам с тобою, Я отмерял тебе с лихвою Овес, ячмень И знал, что ты заплатишь вдвое Мне в летний день. Твои два сына плуг мой тянут, А двое кладь возить мне станут, И, верно, не был я обманут, Продав троих: По десять фунтов чистоганом Я взял за них. Утомлены мы, друг, борьбою. Мы всё на свете брали с бою. Казалось, ниц перед судьбою Мы упадем. Но вот состарились с тобою, А всё живем! Не думай по ночам в тревоге, Что с голоду протянешь ноги. Пусть от тебя мне нет подмоги, Но я в долгу — И для тебя овса немного Приберегу. С тобой состарился я тоже. Пора сменить нас молодежи И дать костям и дряхлой коже Передохнуть Пред тем, как тронемся мы лежа В последний путь.

Белая куропатка

Цвел вереск, и сено собрали в стога. С рассвета обшарили парни луга, Низины, болота вблизи и вдали, Пока, наконец, куропатку нашли. Нельзя на охоте спешить, молодежь, Неслышно к добыче крадись, молодежь! Кто бьет ее в лёт, Кто взлететь не дает, Но худо тому, кто добычу вспугнет. Сметет она с вереска р'oсы пером И сядет вдали на болоте сыром. Себя она выдаст на мху белизной, Такой лучезарной, как солнце весной. С ней Феб восходящий поспорить хотел, Ее он коснулся концом своих стрел, Но ярче лучей она стала видна На мху, где доверчиво грелась она. Лихие стрелки, знатоки этих мест, Обшарили мхи и болота окрест. Когда ж, наконец, куропатку нашли, Она только — фрр… и пропала вдали! Нельзя на охоте спешить, молодежь, Неслышно к добыче крадись, молодежь! Кто целится в лёт, Кто взлететь не дает, Но худо тому, кто добычу вспугнет.

О подбитом зайце, проковылявшем мимо меня

Стыдись, бесчеловечный человек! Долой твое разбойничье искусство! Пускай твоей душе, лишенной чувства, Не будет утешения вовек. А ты, кочевник рощ, полей, лугов, Где проведешь ты дней своих остаток? Конец твой будет горестен и краток. Тебя не ждет родной зеленый кров. Калека жалкий, где-нибудь в тиши, Среди заросшей вереском поляны Иль у реки, где свищут камыши, Ты припадешь к земле кровавой раной. Не раз, встречая над рекою Нит Рассвет веселый или вечер трезвый, Я вспомню о тебе, приятель резвый, И прокляну того, кем ты убит!

Сова

О птица ночи! Жалобу свою Ты изливаешь в полночь скорбным стоном — Не оттого ль, что в северном краю Родится холод — смерть росткам зеленым? Не оттого ль, что, облетев, листва Тебя лишит укромного навеса? Иль зимних бурь страшишься ты, сова, Ночной тоски безжизненного леса? Твой стон летит в неслышащую тьму. Всегда одна, зловеща и угрюма, Ты не вверяешь в мире никому Своих тревог, своей бессонной думы. Пой, плакальщица ночи! Для меня Твой грустный голос — тайная утеха. В полночной тьме без звука и огня Твои стенанья продолжает эхо. Неужто лик земли не так красив, Когда природа плачет в час ненастья? Бедней ли сердце, горе пережив, И от участья меньше ль наше счастье? Нет, одинокий стон из тишины Мне п'o сердцу, хоть он рожден тоскою. Он не похож на голоса весны, На летний щебет счастья и покоя. Пусть днем не слышно песен из гнезда И самый день заметно стал короче, Умолкла трель вечерняя дрозда,— Ты в сумраке не спишь, певица ночи. С высокой башни где-нибудь в глуши, Где ты ютишься в тайном закоулке, Где лес и стены древние в тиши На каждый звук рождают отклик гулкий,— Твой хриплый голос для меня звучит, Как трели соловья чете влюбленной. Так ловит тот, кто всеми позабыт, Унылый отзвук песни отдаленной.