И какой вывод можно сделать из данной фразы?

Словом, чтение не задалось: где-то через полчаса Алексею надоело читать про то, как бравая милиция размазывала по стене преступников, и он отложил книгу. Некоторое время смотрел в потолок, но это было чрезвычайно скучное занятие. Что лучше — потратить несколько драгоценных часов жизни на чтение дрянной литературы или на созерцание потолка и размышление о вечном? «Вечное подождет», — подсказал голос разума. Алексей чувствовал знание, колючим клубком свернувшееся внутри. Оно ждет, оно не торопит. Всему свое время.

Потолок был отринут, и Алексей предпринял вторую попытку штурма текста. Как раз в тот момент, когда он с усилием вчитывался в отрывок, где сержант Малахов пытался утопить идейного оппонента в унитазе, скрипнула дверь. Наверняка опять медсестра, они совершают обход каждые полчаса. Сейчас последует нотация за чтение.

— Ты не пришел, и чай остыл.

Алексей медленно поднял голову — Анастасия стояла у закрытой двери, прислонившись к ней спиной.

«Ни хрена себе расклад, — сказал сержант Малахов, передернув затвор».

— Прости, — сказал Алексей дивному видению, — у меня отобрали последний билет на электричку, которая везла к мечте.

— Это очень красивая фраза, Тагир, — оценило видение, отошло от двери и оккупировало стул. — За нее я тебе прощаю неявку. Здравствуй.

— Здравствуй, Стася.

Она здесь? Но как, почему?..

— Я не ожидал, что ты придешь, фея. — Он отложил книжку, но приподняться не мог. — Прости. Я не хотел, чтобы ты видела это…

— Ну, эта проблема может считаться несущественной, так как я уже увидела это. — Стася смотрела на него непонятно. — Скажи, ты действительно думал, что сможешь вот так уйти, не попрощавшись?

— Я… — Врать не было смысла. — Да, приблизительно так я и думал.

— А говорят, мужчины умнее женщин, — задумчиво сказала Настя потолку.

Алексей моргнул, пытаясь осознать, оскорбление это или как.

— Я не пытаюсь доказать, что я умнее тебя. Я всего лишь…

— Да, ты всего лишь сделал красивый жест уходя! — Ее глаза сверкнули. — Неужели ты думал, что я не догадаюсь и не пойму?

Алексей не мог рассказать ей о знании и о том, почему и как он успел открыть те записи. Вряд ли бы Настя сочла причины весомыми.

— Но… как? — он все еще не понимал. — В дневнике не было ни моего адреса, ни фамилии, ничего… Как тебе удалось?

— Там упоминался «Тайлер», — объяснила Настя.

— Ну и что?

— Понимаешь, Тагир, тут такое совпадение, — она улыбнулась, — я Анастасия Райнес, финансовый директор казино «Сапфир». Вы заключили с нами договор.

Анастасия Райнес. Ее подпись стояла на документах, которые показывал Алексею Венька. Старыгин отзывался о финдиректоре «Сапфира» как о чрезвычайно эффектной женщине, с которой приятно иметь дело. Кажется, они даже вместе были на открытии какого-то ресторана… Господи боже, она все время была рядом, стоило протянуть руку!

Домыслить остальное не составляло труда. Настя позвонила Вене — Кравцов не знает, в какой клинике лежит Алексей, да ему все равно, наверное. И Вениамин сдал его с потрохами.

— Где Венька? — сурово спросил Алексей.

— В коридоре, на диванчике. Будет отгонять медсестер и не войдет, пока я не позову.

— Он не должен был приводить тебя сюда, — устало сказал Алексей. На него наваливалась вязкая апатия. Да, Анастасия здесь, это чудо, но сказка не перестала быть страшной. Теперь, если она не развернется и не уйдет, ей будет очень плохо. Зачем?

— Я сумела его убедить… Послушай, Тагир, я вижу реально тебя всего несколько минут, но уже отчетливо читаю на твоем лице все крамольные мысли. Ты думаешь, что сейчас скажешь мне какую-нибудь гадость, я уйду в слезах и не вернусь, потому что посчитаю тебя негодяем, оплакивать которого не имеет смысла. Спешу тебя разочаровать: какую бы гадость ты мне ни сказал, я с места не сдвинусь. Не для того я тебя искала.

Алексей невольно улыбнулся:

— А для чего?

— Чтобы помочь.

— Но, Стася, мне уже не поможешь.

— Я не согласна. Помочь можно. Ты и твой Веня, два проклятых фаталиста, забыли об одном: сдаваться нельзя никогда и терять надежду тоже. Ты капитулировал, Тагир, а когда человек сдается, он попадает в плен. Ты в плену у собственной боли, милый.

Стася наклонилась и взяла руку Алексея в ладони.

— Тагир, пожалуйста, не прогоняй меня. Я знаю, ты можешь. Сейчас наговоришь мне какой-нибудь ерунды или просто попросишь уйти, и я не смогу не выполнить просьбу. А потом ты пожалеешь. Если не пожалеешь, скажи сразу: значит, я ошиблась и не к тому пришла.