Как видно, хотя генерал Гот показал удивительные по точности прогностические способности, но он сомневался в возможности решить поставленные оперативные задачи выделенными для этого силами и средствами, а также опасался контрударов со стороны резервов противника. Поэтому фактически Гот предлагал Манштейну приостановить наступление на Курск, чтобы обеспечить ударную группировку за счет переноса действий 2-го танкового корпуса СС на прохоровское направление, вопреки основному плану операции и требованиям Главного командования. Таким образом, прогнозы Гота оправдывали отказ командования 4-й танковой армии от наступления на Курск.

С. Ньютон указывает [556] , что, согласно немецким источникам, 10 – 11 мая 1943 года фельдмаршал Манштейн побывал в штабе генерала Гота для обсуждения тактических деталей предстоящего наступления. Формальной причиной визита фельдмаршала стал отчет, подготовленный Готом в отношении операций «Ястреб» и «Пантера», которые Гитлер и Генеральный штаб сухопутных войск первоначально рассматривали в качестве предваряющих наступление под Курском.

План операции «Ястреб» (нем. «Habicht»), приказ о подготовке которого Гитлер отдал 2 марта, предусматривал удары оперативной группы «Кемпф» и 1-й танковой армии по двум сходящимся направлениям, чтобы ликвидировать выступ на реке Донец юго-восточнее Харькова, в районе Чугуева и Изюма. Затем фюрер санкционировал планирование операции «Пантера» (нем. «Panther»), еще более крупного наступления 1-й и 4-й танковых армий с целью выбить противника с Центрального Дона и вернуть фронт обратно на рубеж, проходящий от Волчанска через Купянск до Сватово. Согласно предварительному плану этих операций, подготовленному штабом группы армий «Юг» к 23 марта 1943 года, фельдмаршал Манштейн рассчитывал здесь на применение всех тех танковых и моторизованных дивизий, которые впоследствии были выделены для операции «Цитадель». По поводу дальнейших наступательных действий Манштейн исходил из предположения, что его группа армий дополнительно получит в виде усиления не менее девяти пехотных дивизий от Генерального штаба сухопутных войск или из других групп армий.

Ответ Гота, ориентировочно составленный в начале апреля, затрагивал проблемные вопросы по поводу численности и расположения войск, предназначенных для указанных предварительных наступательных операций. Прежде всего, Гот заметил, что Генеральный штаб сухопутных войск, вероятнее всего, не предоставит дополнительных подкреплений, тогда как танковые и моторизованные дивизии понесут тяжелые потери еще до главного наступления. Однако основной причиной возражений командующего 4-й танковой армией против вспомогательных наступлений была проблема вероятного вмешательства в ход боевых действий советских стратегических резервов. Хотя Гот соглашался, например, что пять танковых и моторизованных дивизий, включенных в состав 4-й танковой армии, могут пробить оборону русских, но утверждал, что этих сил явно недостаточно для сражения с бронетанковыми резервами врага. По оценкам Гота, перед его фронтом Красная Армия сосредоточила танковый и гвардейский механизированный корпуса, тогда как еще два танковых корпуса находились в составе советской группировки на участке 6-й армии группы «Юг» на фронте по реке Миус, и такое же количество подвижных соединений противника было в районе севернее Белгорода. Кроме того, согласно сведениям воздушной разведки и других источников разведывательной информации, к северу от Купянска находились еще три танковых и один механизированный корпуса из стратегического резерва. С учетом отдельных танковых полков и бригад противника, это означало, что рассредоточенные по трем направлениям одиннадцать немецких танковых и моторизованных дивизий, в каждой из которых на тот момент в среднем насчитывалось около семидесяти танков, должны действовать против десяти вражеских танковых и механизированных корпусов (не менее 1 500 танков. – П. Б. ). Для этого, сделал вывод Гот, группе армий «Юг» потребуются не только все пехотные дивизии, обещанные Генеральным штабом, но также четыре или более танковых дивизий дополнительно.

Такой ответ генерала Гота, во-первых, показывает, что, как и другие военачальники из числа высшего военного руководства Германии, он был занят поиском средств борьбы против советских стратегических резервов. Вследствие тяжелого поражения 4-й танковой армии под Сталинградом данный вопрос стал для него важнейшим задолго до начала операции «Цитадель». Соответственно, и саму эту операцию Гот, по-видимому, рассматривал исключительно в контексте возможности решения указанной проблемы.

Во-вторых, как отмечает С. Ньютон [557] , ответ Гота позволяет более глубоко понять его отношения с Манштейном. Аргументы Гота были приняты фельдмаршалом, который использовал их, чтобы выступить против проведения операций «Пантера» и «Ястреб». Ньютон считает, что состоявшийся обмен мнениями определил тон будущих взаимоотношений между двумя этими людьми. При этом фельдмаршал Манштейн оказался не первым из командующих, кто обнаружил, что Герман Гот – подчиненный с сильным характером. Так, во время планирования операции «Барбаросса» в начале 1941 года Герман Гот возглавлял 3-ю танковую группу в составе группы армий «Центр», и командующий группой фельдмаршал Теодор Бок (Theodor Bock) был поражен тем упорством, с которым Гот отстаивал собственные оперативные представления (касающиеся взаимодействия пехотных и танковых войск на различных этапах проведения и развития этой операции по нападению на СССР. – П. Б. ). Командующий группой армий понял, что если он согласится с Готом, то окажется изменена вся структура операции, поэтому отказался менять планы. Гот не позволил прекратить дело и продолжал спорить по этому поводу, причем в середине марта 1941 года Бок отметил, что «Гот с самого начала бросал взгляды за Днепр и Двину и уделял мало внимания возможности атаковать и уничтожить врага, который находится и ведет сражения поблизости». С учетом общей стратегической ситуации и требований Генерального штаба сухопутных войск Бок отметил: «… я вынужден отказаться от решения Гота, хотя многое можно сказать и в его пользу. Это не могло произойти без многочисленных споров». Однако менее чем через две недели начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер отмечал, что Готу требовались прямые указания действовать совместно с пехотными дивизиями в начале наступления.

Следующим летом, в ходе проведения первого этапа операции «Блау», Гот командовал 4-й танковой армией, а Теодор Бок возглавлял группу армий «А», тогда как Гальдер все еще оставался начальником Генерального штаба сухопутных войск. В начале июля Гальдер отдал приказ фельдмаршалу Боку силами 4-й танковой армии взять Воронеж, но, столкнувшись с тем, что Герман Гот обращается к своим знакомым в высших военных кругах, чтобы уклониться от исполнения этого приказа, пришел к выводу о способности этого генерала оказывать сильное влияние на свое непосредственное руководство. Фельдмаршал Бок стал полностью зависеть от инициативы Гота и слишком поздно понял, что поддержка изменений, внесенных Готом в план наступления, оказалась главной причиной, по которой его самого вскоре отстранили от командования.

При этом сам генерал Гот остался на посту командующего 4-й танковой армии, что можно объяснить лишь мнением С. Ньютона [558] , согласно которому успешная служебная карьера Гота объяснялась его национал-социалистическими взглядами и приверженности гитлеровской идеологии.

В действительности, по нашему мнению, характер взаимоотношений Гота и Манштейна был определен задолго до Курской битвы. Манштейн отмечает [559] , что генерал Гот являлся его предшественником на посту командира 18-й пехотной дивизии в Лигнице (в 1938 году Манштейн был назначен на эту должность, а Гот переведен с повышением на должность командующего 15-м армейским корпусом. – П. Б. ), а когда он командовал корпусом, то Гот уже руководил танковой группой. В офицерской среде германской армии большое этическое значение придавалось соблюдению принципа старшинства при назначении на командные должности и присвоении воинских званий, поэтому Манштейн подчеркивает, что для него очень важна была та лояльность, которую по отношению к нему – младшему по годам командующему – сохранял генерал Гот.

Учитывая боевой опыт и авторитет Гота, а также его повышенную конфликтность, Манштейн, по-видимому, придавал особое значение сохранению взаимопонимания и доверия с командующим 4-й танковой армией и был готов на уступки в случае особого мнения Гота по оперативным вопросам.

Однако, если обратиться к выводам генерала Гальдера относительно событий лета 1942 года, мнение Гота не было объективным, поскольку диктовалось чрезмерно узкой и пессимистической оценкой обстановки. По этому поводу Гальдер отмечает [560] , что при обсуждении обстановки 5 июля 1942 года (ровно за год до начала операции «Цитадель». – П. Б. ) Гитлер выразил свое несогласие с планами командования группы армий «Юг» направить танковые и моторизованные соединения для усиления 4-й танковой армии генерала Гота, наступающей на Воронеж. В результате телефонных переговоров с командующим группой армий «Юг» фельдмаршалом Боком и начальником штаба группы генералом Георгом Зоденштерном (Georg Sodenstern) Гальдер пришел к выводу, что Гот остался недоволен поставленной ему задачей наступать на Воронеж и поэтому приступил к ее выполнению с большой неохотой, потребовав от Бока прикрыть его левый фланг от ударов нескольких изолированных танковых частей противника, которые в отчаянии пытались наступать на разных направлениях. Бок согласился с этим требованием и стал заложником инициативы Гота, сместив направление наступления к Воронежу более, чем это было необходимо. В результате 24-я танковая дивизия и моторизованная дивизия «Великая Германия» ввязались в ненужные бои за Воронеж, который, по мнению Гитлера, в данный момент не представлял никакого оперативного интереса, тогда как подвижные соединения требовалось немедленно направить для удара на юго-восток вдоль Дона, в тыл основным силам русских, отступающим за Дон. 6 июля русские эвакуировали Воронеж, вследствие чего стало ясно. что Гот тенденциозно оценивал оперативную обстановку, а Бок попал под его влияние. В связи с этим 23-я и 24-я танковые дивизии, а также моторизованная дивизия «Великая Германия», приступили к выполнению задачи по наступлению в южном направлении с задержкой, что послужило для Гитлера основанием снять фельдмаршала Бока с поста командующего группой армий «Юг».

Как видно, за год до Курской битвы решения генерала Гота уже стали причиной серьезной ошибки германского командования, позволившей русским отвести значительные силы за Дон, а оттуда в район Сталинграда, что вскоре обернулось для немцев катастрофой. Сам Гот также принимал непосредственное участие в боевых действиях под Сталинградом. Находясь в советском плену, командующий 6-й полевой армией Вермахта фельдмаршал Фридрих Паулюс (Friedrich Paulus) показал, что 22 ноября 1942 года, уже после начала советского контрнаступления под Сталинградом, он встретился в станице Нижне-Чирской с командующим 4-й танковой армией генералом Готом и его начальником штаба полковником Фангором. Со слов Паулюса [561] , генерал Гот находился в подавленном настроении и сообщил ему, что накануне с трудом ушел от русских танков, а сейчас направляется в тыл для организации новой линии обороны и встречи отступающих частей разгромленной 4-й танковой армии.

В дальнейшем, в декабре 1942 года, Гот руководил неудавшимся наступлением ударной группировки 4-й танковой армии, специально созданной с целью деблокирования окруженных в Сталинграде частей 6-й армии. Операция окончилась контрударом советской 2-й гвардейской армии, в ходе которого танковые и механизированные объединения русских (7-й и 13-й танковые корпуса, 2-й, 6-й и 3-й гвардейский механизированные корпуса) стремительно заняли ключевые опорные пункты немецкой группировки на котельниковском направлении, включая базы снабжения и транспортные узлы Котельниково (Котельниковский) и Тормосин.

На наш взгляд, все это свидетельствует, что тенденциозность и субъективизм, изначально присущие оперативному мышлению Германа Гота, стали преобладающими после осенне-зимней кампании 1942 – 1943 гг., отразившись в переоценке сил и возможностей противника и страхе перед бронетанковыми войсками Красной Армии. Отсюда проистекает навязчивое стремление Гота использовать наступление на Курск для борьбы с советскими танковыми и механизированными объединениями и его планирование действий группы армий «Юг» в операции «Цитадель» с целью решения именно этой задачи.

По утверждению С. Ньютона [562] , при подготовке операции «Цитадель» весной 1943 года Гот предложил Манштейну серьезно изменить план наступления на Курск без санкции вышестоящего командования. Гот настаивал, что на первом этапе наступления к реке Псел 48-й танковый корпус не располагает достаточными силами для одновременного выполнения задач по прорыву вражеской обороны и обеспечению своего западного фланга. Командующий 4-й танковой армией также не верил в то, что очень слабой 2-й армии, рассредоточившей свои соединения вдоль западного фаса Курской дуги, удастся оказать давление на советские войска, угрожающие западному флангу танковой армии в общем и 48-го танкового корпуса в частности. Когда операцию «Цитадель» первоначально планировалось провести в начале мая, то намечалось применить в качестве бронетанковых соединений этого корпуса только моторизованную дивизию «Великая Германия» и 11-ю танковую дивизию. Затем Гот поставил вопрос об использовании дополнительного времени, появившегося из-за отсрочки операции, чтобы изменить задачи 3-й танковой дивизии, привлекавшейся теперь для усиления 4-й танковой армии. В тот момент Гот еще не рассчитывал сразу же применить эту дивизию в наступлении, поэтому она должна была составить оперативно-тактический резерв для развития успеха и решения задачи прикрытия флангов. Фельдмаршал Манштейн согласился с этим, после чего Гот пошел дальше и вынудил своего командующего внести весьма существенное изменение в первоначальный план операции, что в конечном итоге негативно повлияло на весь ход наступления на южном фасе Курского выступа. Гот предложил сдвинуть к югу от Белгорода разграничительную линию между 4-й танковой армией и оперативной группой «Кемпф». Первоначальный приказ Гитлера и первый план операции, составленный штабом группы армий «Юг», предполагали прямой удар в северном направлении, через реку Псел, силами двух танковых корпусов (48-й и 2-й танковый корпус СС), тогда как 3-й танковый корпус располагался в полосе группы «Кемпф» на их правом фланге, на участке к северу от Белгорода, откуда наступал в район Прохоровки. Гот убедил Манштейна перенести разграничительную линию, включив район западнее и юго-западнее Прохоровки в полосу 4-й танковой армии, следовательно, расширить фронт наступления (см. на рисунке). Эти оперативно-тактические решения послужили основой для новых приказов на проведение операций, которые были изданы командующим 4-й танковой армией 15 – 16 мая и продублированы приказами корпусных командиров. Так, в приказе от 31 мая 1943 года командир 2-го танкового корпуса СС генерал Пауль Хауссер (Paul Hausser) потребовал, чтобы после прорыва второй линии обороны русских корпус нанес удар восточнее Псела, по направлению на Прохоровку.

Соответственно, расширение фронта наступления двух танковых корпусов 4-й танковой армии привело к тому, что 3-я танковая дивизия также была включена в первый оперативный эшелон армейской ударной группировки, который составляли исключительно танковые дивизии. Такое построение боевого порядка отражало оперативные взгляды генерала Гота, изложенные им в послевоенной работе по проблеме организации и проведения танковых операций. По мнению Гота [563] , наилучшего использования подвижности танковых соединений можно было добиться только при использовании их в первом эшелоне наступающих войск, выделив им в общей линии узкие самостоятельные полосы. В этом случае движению танков не помешают конно-транспортные колонны, тогда как оставление танков во втором эшелоне с последующим вводом через боевые порядки пехоты приведет к потере времени и даст противнику возможность вновь организовать оборону.

По-видимому, не совсем верно полностью отрицать ценность боевого опыта генерала Гота, на основе которого сформировались его принципы ведения наступления. Однако в результате такой позиции и произвольного расширения фронта наступления в сторону Прохоровки ударная группировка 4-й танковой армии не только не имела второго эшелона из подвижных соединений, но лишилась даже оперативного резерва для развития успеха, что грубо нарушало основные принципы организации именно танковых операций.

В связи с указанными изменениями приказ командующего оперативной группой «Кемпф» на наступление, согласованный с командующим 4-й танковой армией, предусматривал теперь сосредоточение 3-го танкового корпуса на восточном берегу Северского Донца, на плацдармах под Белгородом и в районе к югу от него, нанесение удара в направлении Корочи, прорыв полосы обороны советских войск и выход на оперативный простор [564] . Первая фаза наступления войск армейской группы состояла в действиях по форсированию реки Северский Донец, созданию плацдармов на восточном берегу и прорыву главной оборонительной полосы 7-й гвардейской армии Воронежского фронта.

Учитывая изложенное, по мнению С. Ньютона [565] , главным фактором, повлиявшим на исход наступления группы армий «Юг» под Курском, стали нереальные оперативные планы германского командования по участию оперативной группы «Кемпф» в операции «Цитадель». К началу операции в ударную группировку армейской группы входило всего шесть дивизий: одна пехотная и три танковые дивизии 3-го танкового корпуса, а также две пехотные дивизии временного корпуса «Раус». Этим соединениям требовалось организовать успешное наступление в полосе протяженностью 25 километров, прорвать глубоко эшелонированную оборону 7-й гвардейской армии Воронежского фронта, продвинуться на 65 километров на северо-восток в направлении Скородное и обеспечить глубокий правый фланг 4-й танковой армии от подходящих с востока танковых и механизированных резервов Красной Армии. Учитывая доступные силы и средства, объем поставленных задач, а также боевой состав 7-й гвардейской армии, командование группы «Кемпф» встретилось с трудностями, неразрешимыми в рамках того оперативного плана наступления, который разработали Гот и Манштейн. Силы и средства, которыми располагал для наступления генерал Вернер Кемпф, составляли около 100 тысяч человек солдат и офицеров, из которых только 32 – 34 тысячи относились к боевым частям, 825 орудий и минометов, а также немногим более 500 танков и штурмовых орудий, в том числе 45 танков типа «Тигр». Кроме этого, армейской группе были приданы 216 зенитных орудий (72 из них – 88-мм орудия на моторизованной тяге), выделенные в специальную группу огневой поддержки. Четыре дивизии группы (6-я и 7-я танковые, 106-я и 320-я пехотные) были переведены из Франции в конце 1942 года и, пополнившись после мартовских боев под Харьковом, находились в полностью боеготовом состоянии. Два соединения – 168-я пехотная и 19-я танковая дивизии, еще не успели завершить реорганизацию и доукомплектование своих частей. По оценке С. Ньютона, эта группировка представляла внушительную силу для обеспечения флангового прикрытия, но была недостаточной, чтобы выполнить поставленные перед ней наступательные задачи – 7-я гвардейская армия Воронежского фронта, занимавшая хорошо укрепленные позиции, насчитывала около 77 тыс. человек в боевых частях; 1573 орудия и миномета (по другим данным – 856 орудий и 1118 минометов); 246 танков и самоходных орудий; 47 реактивных установок, 480 противотанковых орудий и более 1000 противотанковых ружей [566] .

Генерал Раус отмечает [567] , что, учитывая задачи группы, требовалось не допустить крупных потерь в начале операции, поэтому решающее значение при форсировании реки приобретала тактическая внезапность в смысле выбора места и времени. На левом фланге группы части 168-й пехотной дивизии 3-го танкового корпуса удерживали две небольшие переправы в районе села Михайловка, севернее Белгорода, и одну к югу от этого города, напротив населенного пункта Разумное. Все переправы находились под непрерывным наблюдением противника, поэтому выдвижение к ним ударных сил не могло быть организовано ранее 5 июля. Кроме того, с востока переправы были блокированы особенно мощными и тщательно подготовленными вражескими позициями.

Действительно, согласно данным Генерального штаба Красной Армии [568] , полоса обороны 81-й гвардейской стрелковой дивизии 7-й гвардейской армии восточнее Белгорода характеризовалась значительно более высокой плотностью оборонительных сооружений, так как против левого фланга дивизии, в районе села Михайловка, противнику удалось сохранить за собой плацдарм на восточном берегу реки Северский Донец. Командованию 7-й гвардейской армии было приказано окаймить этот плацдарм такой обороной, чтобы противник не мог использовать его в качестве исходной позиции для наступления из района Белгород на восток и северо-восток. Эта задача армией была успешно решена – оборонительной полосе 81-й гвардейской стрелковой дивизии была придана особая устойчивость и с фронта, и с флангов. Плотность обороны в полосе дивизии характеризовалась следующими показателями: на 1 км фронта имелось 28 стрелковых и 38 пулеметных окопов, 16 пулеметных противоосколочных гнезд, 6,6 деревоземляных огневых точек, 20 артиллерийских окопов и 22 противоосколочных артиллерийских гнезда, 54 убежища, 2,6 км проволочных заграждений, 2133 противотанковых и 2126 противопехотных мин.

Тем не менее, в оперативном распоряжении, подготовленном начальником штаба оперативной группы «Кемпф» генералом Гансом Шпайделем, было указано, что командующему 3-го танкового корпуса генералу Герману Брейту следует определить направление главного удара корпуса на участке одной из этих трех переправ в районе Белгорода [569] . Шпайдель полагал таким образом сосредоточить танковые дивизии, чтобы поддерживать тесное взаимодействие с правым флангом 2-го танкового корпуса СС, и его установки с самого начала повлияли на оперативно-тактическое планирование наступательных действий 3-го танкового корпуса.

В конце мая – начале июня 1943 года в группе армий «Юг» было проведено несколько командно-штабных учений по новым планам операции с целью их анализа, оценки и прогнозирования развития оперативной ситуации, а также решения вопросов непосредственной организации боевых действий. Так, 29 мая Манштейн участвовал в командно-штабных учениях 11-го армейского корпуса группы «Кемпф»; 2 июня был приглашен на такие же учения 4-й танковой армии, где присутствовали офицеры оперативного отдела штаба 8-го авиационного корпуса (совместная оперативная подготовка проводилась с командным составом частей и соединений наземных войск и военно-воздушных сил, которым предстояло решать общие оперативные задачи); затем в тот же день фельдмаршал побывал на учениях 3-го танкового корпуса. По прошествии еще нескольких дней Гот и Манштейн приняли участие в командно-штабных учениях 48-го танкового корпуса и 2-го танкового корпуса СС, на которые привлекался полковой и батальонный командный состав соединений.

Начальник штаба 4-й танковой армии генерал Фридрих Фангор отмечает [570] , что в середине июня генерал Герман Гот провел командно-штабные учения с командирами корпусов и дивизий в штабе танковой армии в Богодухове. Главной целью этих учений, основанных на реальной обстановке, было отработать плановый ход действий для первых дней операции «Цитадель», причем учения воплощали тот замысел предстоящего сражения, который принадлежал Готу, и каждый офицер был соответствующим образом тщательно проинструктирован.