– Ванны, кубатура, воздух, равномерная температура.

– А работать в таких условиях? Красота!

– И не говорите. По исследованиям нашего института, производительность труда лиц, живущих в хороших жилищных условиях, вдесятеро больше. Вон как!

– Понятно. Меньше болеют, нормальный сон, гигиена… Ну, бывайте.

– Вы куда?

– Да надо забежать тут на Москалёвку. Один знакомый маклер обещал комнату с кухней за семь тысяч. Боюсь зевнуть – цена очень подходящая. А вы куда? В институт?

– Hет. Я сперва забегу к врачу. Дочка заболела – малокровие. Знаете, в ужасной комнате живу. Тёмная, сырая.

– Кстати, где вы живёте? Адрес на всяк случай?

– Я? В Мерефе. Дача Козолупенка.

– В Мерефе? Да мы ж, выходит, соседи! А я вМерефе на даче Крылопупепка. Так заходите ж непременно сегодня. Чайку попьём, то-сё…

Солидарность

Теперь смело можно сказать, что мы стоим на рельсах и катимся, и революция на тринадцатый год сама собою повернула. Достижения есть. Ну, хотя б нащот массовой солидарности.

Бесспорно. В это воскресенье убедился.

Откровенно говоря, выпили с товарищем Стёпкой Пупьяненко. Выпили честь честью, немного. Без перегрузки, а так – средственно. Благородно, одно слово. Без протоколов и бесплатных кучеров. Выпили, а потом на трамвай и домой.

Влезли, стали, едем.

Впереди меня гражданочка стоит. Довольно интересная лицом и юбочка минимум. Стоит и вдруг индифферентно говорит:

– Не дышите, – говорит, – товарищ. Из вас же, как из бочки, водкой несёт.

– Как, – говорю, – не дышите? Не могу ж я из-за вашей буржуйской блажи одеколон пить! Прошли такие времена.

Публика смеётся.

Я публике:

– Граждане, чего вы смеётесь? Тут дышать не дают, а вы смеётесь? А массовая солидарность, товарищи?

А из публики кто-то:

– Понапрасно ты, браток, волнуешься. Мы как раз не против тебя, а за тебя смеёмся. А гражданка, если такой дух ей наносит ущерб, может смело пешком идти или на извозчике другие ароматы нюхать.

Гражданка обиделась и кондуктору.

– Товарищ кондуктор. Тут гражданин, – на меня показывает, – пьяный и водочный дух распускает – просто немысленно.

«Ну, – думаю, – скинут». И уже дёргаю Стёпу за рукав:

– Остановка, – говорю, – кажется, наша.

И тут слышу, кондуктор заговорил.

– Не вижу, – говорит, – в поведении этого товарища никоторых пьяных функций. А насчёт водочного запаха… запах этот нормальному движению вагона не мешает. Ваш билет.

Дамочка видит, не до шуток – и ходу из вагона, а мы благородно дальше поехали.

Что ни говорите, товарищи, а массовая солидарность – великая вещь.

Ярмарка в Полтаве

– Граждане! Не скопляться! Проезжайте живей! Соблюдайте порядок! Коли ты, примером, свинья, так не лезь в коровий отдел. И вообще, очень прошу! Ну? Кому я говорю? Вам говорю – какого ж ты чёрта ворон ловишь? Никоторой сознательности! Смотри на арку. Написано: «Добро пожаловать» – значит, и придерживайся лозунга, а не прись, как саранча членовредительная.

– Беспроигрышная лотерея «Иде-фикс», или по-нашему, по-русскому, верное дело. Прошу не путать с прочими подобными одурачиваниями доверяющёй публики. Ещё только три дня! Мыло попа-дается! Духи попа-даются! Пудра попа-дается! Булавки, иголки попа-даются! Граждане, будьте уверены, как дома!

Раз вы купили билет за пятнадцать копеек, полбеды уже сделано – и ключ от секретности вашей судьбы в вашей собственной руке!

– Мухоморы «Идеал». Высшая кара для мух. Приговор исполняется завсегда. Помилований не бывает. Только тут и только сегодня! Смерть мухам! Мухоморы «Идеал»!

– Кварц-наждачный брусок. Лебединая песня Эдисона! Изобрёл и не умер! Точит ножи, топоры, косы, поднимает разные хозяйственные вопросы! Вот вам коса – беспросветно тупая. На ваших уважающих глазах я беру косу и вдаряю по своей руке – без последствий! Которая коса, как видите, тупая! Потом я беру кварц-наждачный брусок и, не говоря худого слова, провожу по косе несколько раз способом, известным науке под названием наострень,[16] и прошу: даже бумага режется, как воздух! Не подумайте, граждане, что тут какая-то манипуляция с руками или отведение глаз. Всё это секрет изобретателя, который с помощью металла кварца и минерала наждака с добавкой почвы Арканзаса[17] и трёх частей собственной секреции изобрёл кварц-наждак! Брусок за тридцать копеек!

А стекло? Как шлифовать стекло? Пальцем не отшлифуешь! Чем резать стекло? Одного желания мало! Кварц-наждачный брусок режет стекло какой хочете форменности. Криво, косо, фигуры, зигзаги!

Покупайте, граждане, потому что это вам не какие-нибудь медные часы 56-й пробы, а вещь осязательная на ваши собственные глаза!

– Да, коньки справные, что и говорить! Но, истинно говоря, держать их можно только для заведения потомства. Потому, запряги его в воз или, примером, в арбу, то останутся, безусловно, одни оглобли, а остальное перейдёт в забвение праха – и домой пойдёшь пешком! Што, неправильно? На таких коньках, дорогой товарищ, видать, и на конском фронте делишки подправляются! Што, неправильно?