Критика очень помогает писателям.

Например, на одну мою одноактную комедию-шутку была такая рецензия:

«Написано замечательно хорошо. Берёт за живот до колик. Надо же и самокритикой бороться с неполадками. Есть и другой выход: выбросить вторую часть и вообще переделать шутку».

Ну вот видите. Прочтёшь такую рецензию и сразу всё тебе ясно, где хорошо, где плохо и какой выход.

Нет уж, пусть моей литературной работе дают оценку критики. Я всегда полагаюсь на авторитеты.

Проклятая привычка.

1933 год. Харьков.

Ну и времена…

Граждане!

Что ж это такое?! Дальше так нельзя, клянусь номером своего профсоюзного билета…

Не то, так то, а нет спокою человеку.

Вчера, понимаете, пошёл под вечер ради воскресенья в проходку, cвежим воздухом дыхнуть… Погодка, знаете, морозец такой, приятный. Встречаю своего знакомого.

– Что это вы, – спрашиваю, – Иван Калистратович, лето почуяли, что ли? Обрились так, будто завтра на дачу переезжаете. Рановато вроде…

– А! Это вы нащот шевелюры. Брился и буду бриться – не дам ей, проклятущей, и на свет глянуть!

– Да что ж такое случилось?

– Что случилось? Газет вы, голубчик, не читаете. Вон что! Слыхали? В Ленинграде профессор Поляков изобрёл способ по волосам отцовство определять. А у меня, знаете, судебное дельце сейчас с Катериною Тимофеевной по части алиментиков, знаете… Пока выкручивался, а теперь кто знает. Так я на всякий случай… Жаль, конечно. У меня ж, знаете, шевелюра ж была, Самсон, одно слово. Да ничего не поделаешь, спокойней как-то…

И побежал, фуражку почти на уши натянул.

«Господи! – думаю. – Иван Калистратович. Такой волос! Даже голова треста Самсоном величал – и вот такое тебе…»

………………………………………………………………

– А куда это вы, товарищ, поспешаете и знакомых своих не замечаете?..

Смотрю: незнакомый человек стоит, усмехается.

– Простите, – говорю, – но я…

– Что? Не узнали Корнея Ивановича? Ай-ай! А ещё приятель называется…

– Боже ж мой, Корней Иванович? А борода? А усы?..

– Э! Тю-тю, можно сказать, бородка. Приказала долго жить. Преставилась, ленинградского профессора Полякова поминаючи… У нас, знаете, на той неделе деловодша наша Ольга Ивановна дочечкою разрешилась, так мы, как услышали, зашли, знаете, после работы коллективно, всем отделом в цирюльню и у кого что где росло – долой! А я, будучи, конешно, лысым, бородки и усов теперь вот ещё лишился. Хе-хе-хе! Бережёного, как то говорят, и Бог… Хе-хе-хе! А то, знаете, бородка есть – денежек нет, бородки нет – денежки целы… Жеву-резон? Бывайте здоровеньки! Хе-хе-хе! И дочечка, говорят, картинушка. Носик, щёчки… Зацелуй её комар!..

Пошёл и этот, подпрыгивая.

Что деется!

…………………………………………………………

Cел в автобус. Слышу, сзади разговаривают двое.

– Был я в Баку, на Кавказе. Там, знаете, по татарским баням глиной пользуют. Как обляпает тебя банщик глиною тою, так, верите, минут через пять на тебе ни волосинки! Даже с микроскопом не найдёшь! Хар-рашо на Кавказе!

– Что мне твой Кавказ и глина! У меня ещё вчера в Харькове судья для экспертизы волосинку вырвал, а ты мне сегодня про Баку поёшь… Hи черта, брат, не поделаешь. Висит моя зарплата на волосинке!

……………………………………………………………..

– Волосяной переулок – конец десятикопеечным билетам, – напомнил мне кондуктор.

Вышел я из автобуса. Иду, а на углу возле пивной стоит компания. Один на гармошке шпарит и присвистывает на мотив «Яблочка»:

– Ой ты, милка моя,
Дарма ботаiшь,
Чёрта с два на лысом
Подработаешь.

…………………………………………………………..

Пришёл домой. Дверь мне открыла хозяйская дочка Мотя.

– А я в вашей комнате книжку читала. Роман. Интересный. Но немножко не дочитала. Дома никого нет, грустно как-то…

– Так, пожалуйста, дочитывайте… Прошу.

– А я вам не буду мешать?

– Что вы, Матильда Поликарповна. Да я… да того… Очень рад, прошу…

……………………………………………………………….

В двенадцатом Мотя пошла в свою комнату…

Раздеваясь, я глянул в зеркало. Mой английский пробор был слегка потревожен…

Что бы это значило?!..

Пивная история
(Одна из многих)

– Тов. дежурный! Эти два гражданина в пивной «Новая Бавария» № 3126 завели драку, которая потом перешла в дискуссию разными словами, и вообще, когда я вошёл в пивную, они крыли друг друга и никому не давали возможности высказаться ни «за», ни «против». Потому я и забрал их в район. Но раз они оба-два очень пьяные и не могут уже говорить речей, то я для освещения факта взял официанта.

………………………………………………………………

– Кто официант? Вы? Расскажите, как было дело.

– Сперва зашли они – это гражданин, значит… Cели. Вроде «парошник», то есть гость не больше как на пару пива.

Я подошёл, они заказали: «Дай, – говорят, – мне для концессионного начала парочку». Сидят себе тихо. Потом заказали ещё парочку, потом ещё… Сосисок заказали порцию. A потом позвали меня и говорят:

– Нельзя ли, говорят, – кооптировать мне для компании вон ту девочку, что сидит одна за столиком без никоторого соучастия, будто эмиграция какая… Одному мне как-то грустнувато и труднувато довести полностью нагрузку до нормы.