— Пошли! Ну, пошли, эй, вы! — Тайин забежал сбоку, норовя оттеснить лошадей к тропе. Лошади зарысили, сорвались в легкий галоп и скрылись в темноте.

Тайин вернулся, подхватил сверток.

— Домой побежали, — довольно сказал он. — Пойдем, нам нужно реку найти.

Они обогнули лагерь испанцев по широкой дуге, пересекли тропу и пошли на восток, по направлению к реке. Захар шагал молча, у него было много вопросов к Тайину, но не было сил говорить на ходу.

Остаток ночи они провели под выступом скалы. Тайин сгреб в сторону крупные камни и гальку, взрыхлил песчаную почву. Улегся, завернувшись в попону, и тут же захрапел. Захар привалился рядом. Дважды ему приснилось, что он задыхается в коровьей шкуре, он начинал метаться, просыпался и снова засыпал.

На рассвете они сидели под каменным навесом скалы и жевали холодное мясо. Тайин говорил, что больше любит рыбу, тюленину и мясо морских птиц, которое отдает рыбой. Захар нетерпеливо перебил его:

— Ты лучше расскажи, как тебе удалось меня вызволить? Что ты сделал с испанцами?

— Ничего не сделал. — Тайин размеренно прожевывал мясо.

— Ну, а лошади? Как они оказались в озере?

— Веревки резал. — Тайин показал ему длинный кинжал, острый как бритва.

Захар залюбовался кинжалом.

— Ты что, снял его с испанца?

— Нет. Длинный солдат его в мясе оставлял. — Тайин помолчал, потыкал кончиком кинжала в свой большой палец: — Нож есть, теперь хорошо живем.

— Тайин, да расскажи ты, наконец! Не томи. Как было дело?

Тайин неторопливо дожевал мясо, извлек мясное волоконце, застрявшее в зубах, внимательно обследовал его, снова сунул и рот. Прищурился на утреннее солнце и начал рассказ.

Тайин и испанцы увидели друг друга одновременно. Захар прямиком пер в ловушку, и Тайин уже ничего не мог поделать. Если бы поймали обоих беглецов — обоим конец. И он убежал.

Он спрятался в лощине. Когда мимо проехал один из испанцев — тот, длинный, тощий, — Тайин бросился к лагерю. Прежде чем тощий успел вернуться, Тайин взобрался на дерево, с которого видна была вся поляна.

— Так ты там был все время? И все видел? И не пришел на выручку? — возмутился Захар.

— Спятил, господин Петров! Я один против два мучачос? [10] У них пистоли, ножи, мушкеты. А я? Две руки — и все. Ты связанный, как весенний гусь в сетке. Тогда я жду. Они пьют вино — пусть пьют. Но я тебе скажу — как я боялся! Чертовско боялся, скажу тебе. Когда на тебе веревки резал, рука дрожал — два раза нож терял. Ох, господин Петров, чертовско страшно было. Эти мучачос проснутся — и мы пропали. — Тайин полоснул рукой по горлу. — Сперва сначала я не к тебе шел. Я сперва сначала к ним шел. Мясо брал, нож брал. Одеяла брал. Когда лошадям веревки резал — шум был. Я боялся.

Захар вглядывался в коренастую фигуру — черный силуэт на фоне оранжевого солнечного сияния.

— Ты ведь головой рисковал, чтобы меня спасти. Так ведь? А почему?

— Да, головой. Точно. Потому и страшно было. Проснутся мучачос — обоих убьют.

— Даже и не знаю, как благодарить тебя.

Тайин хмыкнул. Перед ним лежала разостланная попона. Он аккуратно сделал ножом крест посредине синей шерстяной ткани.

— Как думаешь, что они будут делать, когда проспятся и увидят, что лошадей нет?

— Ногами пойдут. — Тень улыбки промелькнула на плоском, широком лице Тайина. — Домой, в миссию. Испанец без коня ничего не может. Не может нас искать.

Захар рассмеялся.

— Тысячу рублей дал бы, — выдавил он из себя сквозь смех, — только бы посмотреть, как они ковыляют в своих ботфортах.

— Мешки на спине, — добавил с ухмылкой Тайин.

— А палатка! А седла! — вскрикивал Захар. — Со всей амуницией — ну чисто пара вьючных мулов! И головы с похмелья трещат.

Захар смеялся до слез, до икоты. Тайин набросил на себя попону и просунул голову в разрез посредине.

— Одежка, — провозгласил он, — Испанцы зовут «пончо».

— Пончо, — повторил Захар.

И сделал такой же разрез в своей попоне.

Они стояли в своих пыльно-голубых пончо и, дружелюбно улыбаясь, разглядывали друг друга. Неужели еще недавно (или давно?) этот приземистый алеут был его злейшим врагом?

— Тайин, ты мне так и не ответил. Я тебя давеча спросил, почему ты рисковал своей жизнью ради меня. Почему?