А в пять лет Федюшка задумал сам залить угасавшую печь. Он видел, что я всегда сначала заливаю водой шлак и золу, когда вычищаю печь. Федя набрал воды в ковш и, сунув ручонку в печь, начал заливать золу. Но каменный уголь ещё на дне не погас, зашипел... Горячим паром Феде сильно обожгло кисть руки и пальчики. Он долго плакал. Ребята приносили в тарелке с улицы снег и охлаждали обожжённую ручку Феди. Целую неделю потом он носил ручонку на перевязи, зажила она только тогда, когда прорвавшийся пузырь стали мазать стрептомициновой эмульсией, которую выписал нам врач. Так неудачно кончилось желание Феди помочь своей мамочке. А делать для нас что-то приятное ему часто хотелось.

Раз вечером мы с отцом сидели наверху, в его кабинете, обдумывали, что приготовить на ужин. Захотелось блинов. Прошло с полчаса, мы все ещё продолжали мирно беседовать. Вдруг входит Федюшка, несёт нам на тарелочке стопочку чудесных блинчиков. Мы вытаращили глаза, ведь дома никого из старших не было:

— Где ты взял блины?

— Сам испёк. Я видел, как мама месит и жарит, вот сам и испёк.

А малышу было всего пять лет. Однажды мы ели сладкие мясные котлеты, и все с недоумением переглядывались.

— Это я фарш подсахарил, чтобы вкуснее было, — сказал Федюша.

Я чувствовала его безграничную любовь, когда он бывал со мною в храме. Я стояла на клиросе, вокруг меня пел левый хор. Держать ребёнка на руках было тяжело, я опиралась рукой на широкий обитый бархатом валик деревянной загородочки. Сидя на этих перилах, Федя засыпал, прижавшись ко мне. А на стене над Федей красовался во весь рост написанный его ангел — святой великомученик Феодор Стратилат. Федюша в возрасте двух-трёх лет мог спать на службе под пение хора, просыпался, целуя меня, улыбающийся, довольный.

Однажды в Гребнево приехал служить обедню епископ Стефан. Феде было два года. Я взяла его в храм, где он проспал около меня всю службу. Владыка сказал прекрасную проповедь. Мне навсегда запомнились его слова: «Все вы, хозяюшки, каждый день чистите картошку. За этим делом нетрудно про себя читать Иисусову молитву. Так читайте её: хотя пять, хотя семь минут, но ежедневно призовите Господа...»

Я видела владыку Стефана, когда ещё была школьницей, а владыку звали тогда Сергей Алексеевич. Он был врачом. Родители мои говорили, что советуются с Сергеем Алексеевичем насчёт здоровья папы и Серёжи, но, кажется, это было не так. Зачем тогда уводили Сергея Алексеевича в папин кабинет? Зачем нас, детей, туда не пускали, пока Сергей Алексеевич был у папы? Я только впоследствии узнала, что Сергей Алексеевич был уже тайным священником, что он был тоже из «маросейских». Потом Сергей Алексеевич был арестован, отбыл ссылку, вернулся в Москву. А в начале 60-х годов Сергей Алексеевич был уже викарием Патриарха, епископом Можайским.

В Гребневе его принимали с большим почётом, все ему показывали как посетившему нас начальству. Отец Димитрий Слуцкий, наш настоятель, был инженером и прекрасным хозяином, ему было что показать. Он служил в Гребневе около десяти лет и обновил оба церковных здания, отстроил сторожки, сделал ограду. До отца Димитрия везде была гниль и грязь. Но батюшка нашил новые облачения, произвёл внешний и внутренний ремонт обоих храмов, приучил народ ходить ко всенощной и отстаивать со свечкой в руке акафисты святым, которые он очень любил читать.

В день приезда владыки отец Димитрий устроил обильный стол, созвал много гостей. Владыка Стефан был усажен среди духовенства за средним столом, а столы поставили буквой «П».

Я знала, что в доме у отца Димитрия нет энергичной хозяйки, что некому будет обслуживать праздничный стол, хотя старушки прихода приготовили всего в изобилии. Я смело вошла в столовую, когда все уже сели за стол. Обстановка была напряжённая, все молчали, будто стеснялись при владыке начать разговор. «Благословите, батюшка, обслужить дорогих гостей», — сказала я весело, проходя мимо отца Димитрия с блюдом горячей рыбы. Отец Димитрий вздрогнул, но, увидев меня, молча закивал. Я подошла сбоку к владыке, положила ему на тарелку рыбу и сказала:

— Пожалуйста, владыка, кушайте на здоровье. Я рада вас видеть, а вы меня не узнаете?

— Нет, узнал, вы похожи на своих родителей. Я слышал, что вы где-то в Гребневе живёте...

— Да, лет двадцать пять прошло со дня нашей последней встречи. Теперь Бог привёл меня свить здесь своё гнёздышко. Вот и дом наш виден из этого окошка!

— Очень рад, очень рад, — говорил владыка Стефан, улыбаясь.

Я продолжала обслуживать стол, забирала грязную посуду, разносила горячее. Ещё несколько раз мы с владыкой за это время перемолвились друг с другом. Владыка спрашивал о здоровье моих родителей, передавал благословение моему супругу. Лицо его сияло, как будто он встретил своих родных. Видя радостное настроение владыки, присутствующие оживились, тягостное молчание прекратилось.

Мне хотелось, чтобы владыка благословил моих детей, ведь его все считали (кто его лично знал) исповедником, святым человеком. Когда был окончен послеобеденный осмотр территории храмов и служебных построек, отец Димитрий пошёл провожать владыку к воротам ограды, за которой уже стояла легковая машина. Духовенство шло за владыкой, а вдоль дорожки я выстроила своих ребятишек. Они протянули ручонки, прося благословения. Владыка бережно, благоговейно осенял каждого крестом. Двухлетнего Федюшу оттеснили назад, тогда я сказала: «Владыка, вот ещё один, младший, тут...» — и я раздвинула столпившихся детей.