«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас и мир Твой».

Призывать Имя Иисуса с возможно полным сознанием того, что оно несет в себе, значит уже реально быть в единстве с Богом Святой Троицей. Сей Бог открылся нам в Его новом отношении к человеку: уже не как Творец, но как Спаситель мира: как Свет Истины и истинной вечности:

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Предвечного Отца, помилуй нас».

Богословие Имени и богословие иконы имеют общие черты. Взирая на икону Христа, мы духом восходим в личный контакт с Ним. Мы исповедуем Его явление во плоти: Он — и Бог, и человек; всецелый человек и совершенное подобие Божие. Мы идем дальше красок и линий, в мир умный, духовный. Так и в призывании Имени мы не останавливаемся на звуках, но живем смысл. Звуки могут изменяться в зависимости от различия языков, но содержание-познание, заключенное в Имени, пребывает неизменным:

«Господи, Иисусе Христе, спаси нас».

Одно звуковое призывание Имени Божия недостаточно: Не всякий, говорящий Мне: «Господи, Господи!» войдет в Царство; но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: «Господи! не от Твоего ли Имени мы пророчествовали? Не Твоим ли Именем бесов изгоняли? и не Твоим ли Именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:21–23). Нелегко нам слышать эти слова: страшен суд Божий:

«Господи, Иисусе, помилуй и спаси мя грешного».

Сознавая обетованное нам чрез Христа сыноположение (ср.: Гал. 4:5), прославим Создавшего нас. Призывая Имя Иисуса Христа, дадим ему звучать в нас со свойственными ему силою и величием; пусть оно сотворит нас причастниками славы Его: пусть чрез Имя сие вселится в нас Его мир, превосходящий всякий разум (ср.: Ин. 14:27; Флп. 4:7). После многих лет молитвы сим Именем да даст нам Бог познать полноту заключенного в нем откровения: Чудный Советник; Бог крепкий; Отец Вечности; Князь мира... Господь Саваоф (Ис. 9:6; 8:18; ср.: Деян. 4:12).

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Бога Живого, помилуй нас и мир Твой».

В смирении должны мы призывать Имя Божие. Вот, Христос, Владыка мира, воплотившись, как человек смирял Себя даже до крестной смерти. И потому превознесено Имя Его превыше всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем: Отец посадил Его одесную Себя на небесах… поставил Его… главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем (ср.: Еф. 1:20–23).

«Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, и Церковь Твою, и мир Твой, молитвами Богородицы, святых апостолов и всех от века святых Твоих».

Путь наших отцов требует крепкой веры и долготерпения, тогда как наши современники пытаются схватить все духовные дары, включая даже непосредственное созерцание Абсолютного Бога, нажимом и в короткий срок. Нередко среди них встречается склонность провести параллель между молитвою Именем Иисуса и йогой, или «трансцендентальной медитацией» и подобное сему. Полагаю нужным указать на опасность такого заблуждения — опасность смотреть на молитву как на простейшее и легкое «техническое» средство, приводящее к непосредственному единению с Богом. Считаю необходимым категорически подчеркнуть радикальное различие между Иисусовой молитвой и всеми иными аскетическими теориями. Заблуждаются все те, что стремятся мысленно совлечься всего преходящего, относительного, чтобы таким образом перешагнуть некий невидимый порог, осознать свою безначальность, свое «тожество» с Истоком всего сущего; чтобы возвратиться к Нему, слиться с Ним, безымянным трансперсональным Абсолютом; чтобы растворить в океане сверхмысленного и свою персональность, смешивая сию последнюю с индивидуализированною формою природного существования. Аскетические усилия подобного рода дали некоторым возможность подняться до металогического созерцания бытия; испытать некий мистический трепет, познать состояние молчания ума, по выходе сего последнего за пределы временных и пространственных измерений. В подобных опытах человек может ощущать покой совлечения непрестанно меняющихся явлений видимого мира; раскрыть в себе свободу духа и созерцать умную красоту.

Конечное развитие такой имперсоналистической аскетики многих привело к усмотрению божественного начала в самой природе человека; к тенденции к самообожению, лежащей в основе великого Падения; прозреть в себе некую «абсолютность», которая по существу есть не что иное, как отражение Божией Абсолютности в созданном по образу; испытать влечение к возврату в то состояние покоя, в котором человек был, якобы, до явления своего в этот мир; во всяком случае, после опыта совлечения может родиться в уме этот род мысленной аберрации. Я не ставлю в данном случае пред собою цели перечислить все вариации умственных интуиций, но скажу из моего собственного опыта, что Бога Истинного, Живого, то есть Того, Который есть « », — во всем этом НЕТ. Это есть естественный гений человеческого духа в его сублимированных движениях к Абсолюту. Все созерцания, достигаемые на этом пути, суть само-созерцания, а не Бого-созерцание. В этих положениях мы раскрываем для себя красоту еще тварную, а не Перво-Бытие. И во всем этом нет спасения человеку.

Начало подлинного избавления в несомненном, всецелом принятии Откровения: АЗ ЕСМЬ СЫЙ… (Исх. 3:14). Аз есмь Альфа и Омега, первый и последний (Откр. 1:10). Бог — Абсолют Личный, Троица единосущная и нераздельная: на сем Откровении строится вся наша христианская жизнь. Сей Бог вызвал нас из не-бытия в жизнь сию. Познание сего Живого Бога и проникновение в тайну путей творения Его освобождает нас от мрака наших собственных, снизу идущих идей об Абсолюте; спасает нас от влечения, не осознанного, но все же губительного, к уходу от всякого существования — бывания. Сотворены мы с тем, чтобы быть приобщенными Божественному Бытию подлинного Сущего. Христос указал нам сей длинный путь: Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь (Мф. 7:14). Постигая глубины мудрости Творца, мы принимаем страдания, в которых стяжевается вечность Божия. И когда осиявает нас Свет Его, тогда мы совмещаем в себе созерцание двух концов бездны: с одной стороны, мрак ада, с другой — торжество победы. Мы бытийно вводимся в область Божественной нетварной Жизни. И ад теряет власть над нами. Нам дается благодать: жить состояние Воплощенного Логоса — Христа, сходящего во ад как Победитель. Мы тогда, силою Его любви, объемлем всю тварь в молитве:

«Иисусе, Вседержитель Благий, помилуй нас и мир Твой».

Откровение Персонального Бога всему придает сей дивный характер. Бытие не есть некий детерминированный космический процесс, но Свет неописуемой любви Божественных и тварных персон. Свободное движение духов, исполненное разумного сознания всего сущего и самосознания. Вне сего — нет смысла ни в чем, но только смерть. Молитва же наша становится живой встречей нашей тварной персоны с Персоной Божественной, т. е. абсолютного порядка. И выражается она обращением к Слову Отца: