— Сейчас это ощущается немного не так.

— А именно?

— Мне кажется, я делаю что-то нехорошее.

— И это совершенно естественно, — тихо проговорила Гунилла.

Они встали в пробке. В поведении Страндберг ощущалась какая-то повседневность и непринужденность. Казалось, она всегда спокойна и ничто не может вывести ее из состояния душевного равновесия.

Наконец пробка рассосалась, они выехали на улицу Вальхаллавеген и взяли курс на Лидингё. [13]

— Я увидела в тебе что-то такое, необычное, когда ты выходила из его палаты. Я сидела на скамейке в коридоре — ты не обратила на меня внимания, а вот я на тебя внимание обратила.

София ждала продолжения.

— Я проверила, кто ты такая. Вдова, одна воспитывающая сына. Медсестра, живущая на средства, полученные по наследству от мужа. Похоже, ты жила спокойно, размеренно и довольно замкнуто. Но встреча с Гектором Гусманом все изменила в твоей жизни, не так ли?

Софии стало не по себе. Гунилла заметила это.

— Что ты чувствуешь?

— В связи с чем?

— В связи с тем, что я знаю все это о тебе.

Ее вопрос удивил Софию. Она автоматически ответила с точностью до наоборот:

— Все нормально, меня это не задевает.

Некоторое время Гунилла вела машину молча.

— Я буду откровенна с тобой, София, иначе ничего не получится. Я расскажу тебе, как я работаю и чего ты можешь ожидать от меня.

— Ожидать — от тебя?

Они обогнали грузовик, идущий по внутреннему ряду, он громко зашипел, переключаясь на более низкую передачу.

— Я тоже вдова, мой муж умер много лет назад.

София покосилась на нее.

— Я знаю также, что твой отец умер. И мои родители тоже умерли. Я знаю, что это такое — чувство пустоты, которое никогда тебя не покидает, чувство одиночества…

Они переехали мост, ведущий на остров Лидингё. Внизу под ними на блестящей глади воды виднелись яхты и моторные лодки.

— И в этом одиночестве есть некий призвук, который я так и не смогла до конца понять, — чувство стыда.

Слова Гуниллы попали в самое больное место. София продолжала сидеть неподвижно, глядя в окно машины.

— Ты знаешь, о чем я говорю, София?

Та не хотела отвечать, но потом чуть заметно кивнула.

— Откуда оно берется? — продолжала Гунилла. — В чем его суть?

Глаза Софии были по-прежнему обращены в мир за окнами машины.

— Не знаю, — прошептала она.

Оставшееся время они сидели молча.

За мостом начинался лабиринт крошечных улиц. Гунилла привычно поворачивала то на одну, то на другую и в конце концов подъехала к небольшой деревянной вилле, окруженной лиственной рощицей.

— Вот здесь я и живу, — сказала она.

София оглядела дом. Он напоминал дачу.

Гунилла провела ее по саду, показала свои пионы и розы, произнося их названия, рассказывая об их происхождении, о том, как они чувствовали себя в разных типах почвы и в разные сезоны. О том, как ей удавалось уберечь их от болезней и нашествия насекомых, как она сама зависела от того, насколько хорошо чувствуют себя ее цветы. В словах Гуниллы сквозила искренняя любовь к своему саду, которая очень впечатлила Софию.

Они подошли к беседке, и хозяйка дома жестом указала на белый деревянный стул. Сама женщина уселась напротив — в руках у нее оказалась толстая папка, которую она, вероятно, все это время носила с собой, но София раньше не обращала на это внимания.

Гунилла, казалось, собиралась что-то сказать Софии, но потом передумала. Вместо этого она протянула ей папку.

— Пойду принесу нам чаю, а ты пока посмотри вот это.

Поднявшись, Гунилла ушла в дом. София проводила ее взглядом, потом открыла папку.

Первое, что попалось ей на глаза, — материалы расследования убийства, переведенные с испанского языка на шведский. Имя Гектора упоминалось буквально через строчку.

София смотрела дальше — еще какие-то официальные документы, она пролистала их. Затем снова последовали переведенные материалы по расследованию убийств. Она почитала еще немного. Они были датированы разными годами — с начала восьмидесятых. На каждом документе были прикреплены две фотографии: одна — снимок трупа, другая — фото человека, каким он был при жизни. Перелистывая страницы, она разглядывала убитых. Мужчина, лежащий на полу в луже крови. Другой мужчина, застреленный в машине, — его голова как-то странно свисала. Мужчина в костюме, висящий в петле на дереве в лесу. Распухшее мертвое тело в ванной. София перелистала обратно. Приподнимая фотографии с места происшествия, стала рассматривать прикрепленные под ними «живые» фотографии. Мужчины с женами и детьми. Снимки были сделаны в разных ситуациях — в основном на отдыхе, но были и фотографии, сделанные за обеденным столом или в саду во время пикника. Мужчины улыбались, женщины улыбались, дети улыбались… Но теперь эти мужчины мертвы… убиты.