Почему Джек это сделал?

Экстракция семени для продажи безутешным семьям — дело почти понятное. Можно, конечно, обвинять его в жадности и стремлении к наживе. Но он мог пойти на это и по другой причине: он чувствовал свое могущество каждый раз, когда возвращал жизнь взамен отобранной. Но я вспоминаю фотографии и видеозаписи изуродованного тела Уолли Джеймисона и те мысли, что пришли ко мне тогда. Его убийство называли преступлением на сексуальной и эмоциональной почве, как будто тот, кто набросился на парня со страшным оружием, питал к нему какие-то чувства. Разве что так можно сказать о ярости, утихшей лишь после того, как на теле футболиста не осталось живого места. А потом убитого отвезли на катере, может быть на боте Филдинга, в бухту и сбросили в воду у пункта береговой охраны — акт, по мнению Бентона, дерзкий и вызывающий в отношении правоохранительных органов. И тоже плохо совместимый с характером Филдинга, которому просто не хватило бы смелости сыграть такую роль.

— Спасибо. Давайте посмотрим, что еще нужно, — говорю я Прюитту.

— Нужно только ДНК. У нас уже сотни образцов, которые требуется связать с донорами.

— Знаю. Работа предстоит огромная и закончится еще не скоро, потому что мы не знаем всего, что здесь произошло. Нам известно о содержимом морозильника, известно об убийстве студента Бостонского колледжа Уолли Джеймисона. — Я называю имя, и он как будто встает передо мной — крепкий, с решительным подбородком, черноволосый, с ясными голубыми глазами. — Вы когда сюда попали?

— Мы с Джоном прилетели рано, а сюда приехали часов семь назад.

Я не спрашиваю, где Бриггс сейчас.

— Он провел внешний осмотр и передаст материалы, когда вы будете готовы, — добавляет Прюитт.

— И до вас никто ничего не трогал?

Тело Филдинга обнаружили в начале четвертого ночи. По крайней мере, мне так сказали.

— Когда мы приехали, он лежал так же, как и сейчас. И накрыт был так же. Пистолета здесь нет. ФБР восстановило спиленный номер, и «глок» отправили в вашу лабораторию.

Об этом мне уже говорил Бентон.

— Я узнала обо всем совсем недавно. По дороге сюда.

— Послушайте, будь я здесь в три ночи, конечно… — Прюитт говорит, что он сразу же поставил бы меня в известность. — Но ФБР хотело сделать все по-тихому, потому что никто не знал, есть ли у него сообщники или он волк-одиночка. — То есть Филдинг — волк-одиночка. — Сыграли роль и другие факторы. Доктор Зальц, парламентарий и так далее. Терроризм.

— Да. Только здесь не тот терроризм, которого опасается Бюро. Здесь что-то личное. Разве вы не чувствуете? Сами что об этом думаете?

— Когда тело обнаружили, его никто не трогал. — Высказывать свое мнение Прюитт явно не хочет. — Я точно знаю, что температура тела была такая же, как и в подвале, но об этом вам лучше с Джоном поговорить.

— В три часа ночи тело и воздух были одной температуры?

— Да, где-то от плюс четырех до плюс пяти. Потом немного поднялась, когда народ собрался. Повторяю, детали вам лучше узнать у Джона.

Прюитт смотрит на покрытую синей простыней кучку у противоположной стены подвала, около морозильника и растекшихся по полу жидкостей. Следователи в наколенниках собирают осколки, кладут каждый в отдельный конверт и надписывают. Я не хочу делать расчеты, пока не проверила тело, но то, что уже услышала, только подкрепляет мои подозрения. Здесь что-то не так.

На белой стене, примерно в шести футах над каменным полом, виднеется уродливое темное пятно — по всей видимости, след головы и шеи Уолли Джеймисона, в том месте, где его, заковав в цепи, избили и искромсали до смерти. От самого большого пятна в стороны разлетелось целое созвездие мелких точек, крошечных черных отметин. При ближайшем рассмотрении они оказываются слегка удлиненными и располагаются под углом. Так разлетается только кровь от оружия, которое раз за разом с размаху соприкасается с человеческой плотью. Я тотчас представляю себе колун, который упоминал Прюитт, и соглашаюсь с ним. Боже, какая кошмарная смерть! И тут же на ум приходит инжекторный нож. Еще одно не менее отвратительное оружие. Садисты.

— Наверное, у него была какая-то система, позволявшая отслеживать образцы, — говорю я Прюитту, глядя, как следователи в ярких желтых комбинезонах на четвереньках ползают по полу. Некоторых из них я не знаю. Может, это Сент-Илэр из Салема, может, Лестер Лоулесс из Кембриджа. Я точно не знаю, кто здесь сейчас. Очевидно одно: ФБР работает вместе со специальной оперативной группой, в которую входят следователи из разных отделов, члены Северо-Восточного Массачусетского совета по поддержанию законности и правопорядка.

— Если он торговал спермой, то, скорее всего, каким-то образом регистрировал образцы. — Я обращаю внимание Прюитта на этикетки, прилепившиеся к разбросанным по полу осколкам стекла. — Такая информация помогла бы нам с идентификацией, пусть даже первичной.

— Я знаю, что этим занимается Марино. У него выделен отдельный человек, который проверяет всех возможных доноров из молодых мужчин. Особенно если вскрытия проводил сам Филдинг.

— При всем уважении хочу заметить: это все-таки мое направление, а не Марино.