Говорить о чем-то еще помимо того, что я уже сказала, бессмысленно. Да, я чувствую, что за всем случившимся с Уолли Джеймисоном, Марком Бишопом, Илаем Гольдманом и, да, Джеком Филдингом кроется чья-то расчетливая, холодная, жестокая и тщательно выверенная логика. Очевидно, существует какая-то программа. Я не знаю все детали этого плана, но уверена в его существовании, и меня бесполезно убеждать в обратном. Положись на свое чутье. Не верь ничему другому. Главное здесь — власть. Она позволяет контролировать людей, внушать им покой, благость или страх, обрекать на невыносимые страдания. Власть над жизнью и смертью. Я не намерена повторять то, что для других лишено смысла и выглядит как бред. Я не стану повторять Бентону, что ощущаю неутолимую жажду власти, присутствие некой злобной, кровожадной сущности, затаившейся, наблюдающей за нами из темного угла, выжидающей. Что-то уже закончилось, но не все, и говорить об этом Бентону я не намерена.

— Ладно, приткнусь здесь, и черт с ним. — Разговаривая не столько со мной, сколько с собой, он подъезжает едва ли не вплотную к каменной стене, чтобы не занимать половину узкой улочки. — Только бы не зацепил какой-нибудь придурок. А уж если кто зацепит, то его ждет не самый приятный сюрприз.

Наверное, он имеет в виду, что неосторожному водителю вряд ли будет приятно узнать, что поцарапанная им дверца, помятый бампер, погнутое крыло являются собственностью ФБР. Внедорожник, на котором мы приехали, типичный служебный автомобиль, черный, с затемненными стеклами, обитыми тканью сиденьями и спрятанными под радиаторной решеткой сигнальными стробами. Сзади, на полу, картонная коробка с двумя кофейными чашками и свернутый пакет с продуктами. Настоящая «боевая колесница» дежурного агента, аккуратного и опрятного, но не всегда имеющего возможность выбросить мусор в положенном месте. О том, что Дуглас — женщина, я узнала только тогда, когда Бентон употребил в отношении владельца внедорожника местоимение «ее». Дуглас выяснила, что черный четырехдверный «бентли» 2003 года выпуска, шофер которого встречал нас в Ханскоме прошлым вечером, принадлежит лично директору Бостонской сервисной службы. Водитель, сидевший в тот вечер за рулем «флайинг спур», объяснил, почему на машине не было номерного знака.

Заказ поступил по Интернету, причем заказчик воспользовался электронным почтовым адресом Джонни Донахью, находившегося в Маклине. А там выхода в Сеть не было. Само сообщение было отправлено вчера с IP-адреса Интернет-кафе, находящегося рядом с салемским колледжем. Отправитель расплатился кредитной карточкой Эрики Донахью, которая никогда в жизни не пользовалась компьютером. Разумеется, ФБР и полиция и мысли не допустили, что «бентли» и водителя заказал кто-то из Донахью, мать или сын. Они полагают, что это сделал Филдинг, что он получил доступ к информации о кредитной карточке миссис Донахью через платежи, которые поступали за занятия в клубе тхеквондо, куда ее сын ходил до тех пор, пока не попытался ударить инструктора, моего заместителя, обладателя черного пояса седьмого дана. Неясно только, как Филдинг получил доступ к почтовому аккаунту Джонни, разве что молодой человек сам выдал ему пароль.

Шофер, к которому претензий нет — хотя он и мог бы узнать, кто такая доктор Скарпетта, прежде чем браться за поручение, — пояснил, что задание получил от диспетчера. Диспетчер, в свою очередь, рассказал, что никто из представителей сервисной компании с миссис Донахью не встречался и даже по телефону с ней не разговаривал. В заказе речь шла об «автомобиле класса люкс» и указывалось, что дальнейшие инструкции будут переданы с письмом, направленным на адрес головного офиса. Означенное письмо бросили в почтовый ящик, прикрепленный к двери офиса, а уже через четыре часа водитель появился на Ханском-Филд, где и вручил письмо Бентону, которого принял за меня.

Выходим. День холодный и ясный, повсюду искрящийся лед, как будто мы оказались в хрустальной лампе. Заслонившись от солнца ладонью, я смотрю на колышущееся темно-синее море, накатывающее и разбивающееся о каменистый берег, на котором никто не живет. Отсюда когда-то давным-давно построивший дом капитан любовался видом, скорее всего не изменившимся за пролетевшие сотни лет: изломанной береговой линией с рощицей хвойных деревьев, включенной в состав прибрежного рекреационного парка с лодочным причалом.

Еще дальше, за кемпингом, находится пристань, где сегодня утром полиция и обнаружила двадцатифутовый «мако» Филдинга. Смутно припоминаю, что слышала от него о водолазном боте, но где Джек его держит, не знала. Двадцать четыре часа назад мне и в голову не могло прийти, что бот, как и темно-синий внедорожник-«навигатор» без переднего номерного знака или «глок» со спиленным серийным номером, станет предметом уголовного расследования, а все, чем владеет мой заместитель и что сделал за свою жизнь, подвергнется тщательному изучению.

По холодному голубому небу ползет на небольшой высоте оранжевый вертолет «дофин», и его десятилопастный рулевой винт «фенестрон» производит звук, описываемый как «негромкий шум», но напоминающий мне зловещее завывание транспортного С-17. Национальная безопасность проводит воздушную разведку. Мне непонятно, зачем федеральные ведомства затеяли такую масштабную воздушно-наземно-морскую операцию, разве что у властей есть основания беспокоиться за безопасность в районе Салемской бухты, поблизости от которой находится крупная электростанция. Я уже слышала слово «терроризм» — сначала от Бентона, потом от Марино, которому позвонила несколько минут назад. Впрочем, в наше время это слово звучит повсюду. Биотерроризм. Химический терроризм. Домашний терроризм. Промышленный терроризм. Нанотерроризм. Технотерроризм. Все, если как следует подумать, терроризм. Как и любое насильственное преступление есть на самом деле преступление на почве ненависти.

Я снова и снова возвращаюсь к «Отуолу». Все ниточки сходятся там. Потом мои мысли перескакивают на старого знакомого, РЭБПа, точная копия которого, похожая на гигантское механическое насекомое, стояла в съемной кембриджской квартире Илая Гольдмана. Тревожно за доктора Лайама Зальца, этого противоречивого ученого, чье сердце, должно быть, безнадежно разбито случившейся трагедией. Какое несчастье быть отчимом блестящего молодого человека, ставшего на скользкий и опасный путь — грязная наука, губительные наркотики, незаконное оружие…