– На моем месте так поступила бы каждая мать, – ответила Вероника Анатольевна.

Покивав, Смирнов вернулся к теме, затронутой Марье Ивановной:

– Если Эгисиани вел себя по отношению к Кристине, как муж, значит, он мог в любой момент увести ее в мезонин или в садовую беседку? – внимательно рассматривая ногти, спросил он. – Или в ивняк на берегу реки?

Ноготь и подушечка указательного пальца правой руки были у него коричневыми: накануне Марья Ивановна настояла, чтобы он выкрасил усы, начавшие седеть, и Смирнов с непривычки вымазался.

– Да, он брал ее за руку и уводил. Я понимаю, к чему вы клоните... Вы считаете, что Кристину...

Вероника Анатольевна не договорила – из сада раздался пронзительный крик Леночки.

Первым на крик ринулся Смирнов. Вбежав в сад, он метрах в десяти от себя увидел бледную Леночку, пригвожденную арбалетной стрелой к беленому стволу старой яблони. Лицом к ней на сломавшейся соломенной корзиночке для хлеба стоял Петя. Испуганные его руки тянулись к стреле, торчащей из груди девочки, но взяться за нее не решались.

Смирнов остановился как вкопанный. Мимо него, задев плечом, пронеслась Марья Ивановна. Подбежав к девочке, она секунду стояла перед ней в растерянности, затем упала на колени, взялась за стрелу и принялась ее вытаскивать, наклоняя то в одну сторону, то в другую.

– Не надо!!! Ты что делаешь!? – возопил Евгений Александрович, бросившись к ней. Он воочию видел, как стрела, вращаясь в детском теле, терзает грудь, плевру, легкое...

Марья Ивановна, и не посмотрев на него, продолжала свои попытки. Разозленный Смирнов оттолкнул ее и... увидел, что стрела торчит вовсе не из груди Лены, но из ее подмышки. Не ранив девочки вовсе, она лишь пригвоздила к яблоне ее легкое летнее платьице.

Вытащив стрелу (она сидела неглубоко), Смирнов посмотрел на Веру Анатольевну, наконец, явившуюся, потом на мальчика, у которого заметно подрагивали губы.

– Из... дырки в заборе... кто-то выстрелил... Потому, наверное, и не попали, – сказал Петя, стараясь не смотреть на Лену – Марья Ивановна снимала с нее платье, чтобы убедиться, что девочка не ранена.

После того, как женщины увели девочку, бывшую в глубоком ступоре, Смирнов прошел, оглядываясь, в сарай, снял там брюки, достал из кармана лейкопластырь в рулоне и перевязочный пакет и завозиться со своей раной, начавшей кровоточить в результате спринтерского забега веранда – место происшествия.

Закончив с перевязкой, он внимательно осмотрел участок сада, примыкавший к злополучному яблоневому дереву, но ничего особенного не обнаружил. Затем подошел к забору. В доске, как раз напротив злополучного дерева, зияло отверстие диаметром в небольшое куриное яйцо, оставленное выпавшим сучком. Посмотрев в него, Смирнов увидел, что трава под забором примята недавно.

– Сумасшедший дом... – пробормотал он, направившись к дому неспешным и неровным шагом. – Но все, вроде, в масть.

Веранда была непривычно пуста. Осторожно сев на свой стул, Евгений Александрович принялся заинтересованно разглядывать торт. Женщины вышли из дома, когда он решил съесть кусочек и потянулся за ножом.

– Леночку мы уложили, – сказала Марья Ивановна, усаживаясь. – Мне кажется, самое время звонить в милицию, пока нас всех не перестреляли.

– Не надо никакой милиции, – покачал головой Евгений Александрович, о чем-то думая.

– Вы правы, – поспешила согласиться с ним Вероника Анатольевна.

– Почему не надо? – удивилась Марья Ивановна.

– Не надо и все, – Смирнов, боясь, что у него сзади проступит пятно крови, решил встать и больше не садиться.

– Нет, ты, объясни, – не отставала женщина. – Ты, что, не понимаешь, что девочку могли убить? И что попытка убийства может повториться в любую минуту?

– По духу нашего устного договора со Святославом Валентиновичем мы не можем предпринимать серьезных шагов, не поставив его в известность, – сказал Смирнов казенным голосом. И сразу же спросил у хозяйки дома:

– А Петя где?

– Домой ушел, – ответила Вероника Анатольевна.

Марья Ивановна поняла: "Петя ушел, и вы уходите" и вынула из сумки косметичку, чтобы подкраситься на дорогу.

– Я думаю, он вернется проведать Леночку, – сказал Евгений Александрович, наблюдая, как Марья Ивановна рассматривает свои очаровательные губки в зеркальце. – А мы, пожалуй, дождемся Святослава Валентиновича. Мне надо кое-что ему доложить...

– Не надо ничего ему докладывать! – взвилась Вероника Анатольевна – Вы что, забыли, что Леночке плохо? Ей нужен покой! Вы ее до психушки доведете!