– Научите меня. Аня сказала, что вы можете.

– Трахаться? Или умно себя вести? Ладно, – сказал Рыжик, польщенный такой рекомендацией. – Через два месяца он будет валяться у твоих ног, при условии…

Условие было просто: она должна рассказывать ему все до мельчайших деталей. И про отношения, и про постель. И делать все, что Рыжюкас потребует. «Даже если я велю тебе прийти в институт голой… Но это – к примеру…»

Несчастная девушка была согласна.

– Но, – сказал Рыжук, – тут есть одна загвоздка… Может статься, что через эти два месяца он тебе будет уже не очень нужен…

– Я на все готова, – не задумываясь, сказала она. – Я больше не могу терпеть унижение, потому что я себя презираю. Мне надо его сломать, я хочу, чтобы он об этом пожалел.

– Только это?

– Теперь? Уже, наверное, только это… Иначе я бы ведь не пришла.

Через два месяца она уже ехала знакомить свою маму с будущим мужем. «Разумеется, не с этим бесчувственным примитивом». Который таки валялся у ее ног, умоляя его за все простить и не совершать безумства, его бросая.

– Класс!.. Но мужики тебя за такую книгу прибьют… А что ты ей советовал? И что заставлял делать?

– Как-нибудь расскажу. И объясню, как важно мужчину теребить и доводить – хоть до ненависти. Лишь бы он кипел и не был равнодушным…

– Почему «когда-нибудь», а не сейчас? Ну зачем ты меня достаешь своей недосказанностью?]Ты должен не дразниться, а выкладывать все сразу и подробно.

– Тебе интересно или хочется научиться?

– Хотелось бы… Но мне совсем не хочется, чтобы ты учил меня не для себя.Мне кажется это пошлым… У меня ведь есть свои принципы. И с ними я, между прочим, собираюсь прожить целую жизнь…

– Принципы – это не то, с чего начинают, – сказал он. – Это то, к чему приходят в итоге. Жить по принципам с самого начала – такая же глупость, как и ваша девичья гордость… Ты, кстати, записываешь? Это ведь уже про Систему…

– А как же! Мне кажется, у нас все получается безумно интересно, а про твою Систему так совсем…

– А про массаж? – Рыжюкас посмотрел испытующе. – Тебе не интересно?

Малёк промолчала. Она удивительным образом умела замолкать, не отвечая на его вопросы. А если он настаивал, довольно грубо его обрывала:

– Не дави.

И замыкалась уже надолго.

Система Координатбыла его фишкой. Любимым детищем и объектом для умственных упражнений. Занимательной игрушкой. Схемой мировоззрения. Средой обитания. Миром, в котором он жил вне работы. Паутиной для «бабочек»-поклонниц. Средством для их проглатывания. Грамматикой любви и решебником любых задач. Лодкой, в которой он выплывал. Товаром, которым он торговал, легко обменивая его на любовь.

Родилась она не вдруг. К ней Рыжюкас пришел через весь щенячий опыт своих любовных похождений, попробовав его теоретически осмыслить. Начал с размышлений над тем, что стоит за расхожей чеховской фразой о том, что каждый день нужно по капле выдавливать из себя раба.

Выдавливать раба– это могло значить только одно: ежедневно, шаг за шагом становиться самим собой.То есть жить, прислушиваясь к себе и не считаясь с принятым.Не раболепствовать и не подчиняться правилам:

– официальной морали, которая всегда лжива,

– этики, которая ханжески припудрена,

– приличий, которые постны…

Чтобы не быть рабом, нужно оставить лакейство и готовность подстраиваться, научиться говорить о том, что знаешь, а спрашивать про то, что тебе интересно. И поступать, как считаешь нужным… За косметикой фасада научиться различать живое лицо… А заглянув к знакомой, прежде чем из приличия отказаться от предложенного хозяйкой чая, спросить себя, а хочешь ли ты чаю на самом деле?

Ведь и действительно. Стоит ли тут жеманиться, если хозяйку хочется попросту трахнуть, да и она не прочь, к чему вряд ли удастся пробиться, запутавшись в правилах этикета и хороших манер.

«Будьте проще, и вас поймут».

Ровно к тридцати трем (возраст не только Иисуса Христа, но и Остапа Бендера) он подобрал для себя эти правила и сложил из них собственный «моральный кодекс», выстроив вполне самостоятельную Систему Координат,в которой у него все сошлось, логично и складно, как в пасхальной проповеди.