Вот и сейчас, чуя нижней чакрой, куда целится неведомый супостат, я отлип от пулемета, схватился за дугу, мощно оттолкнулся ногами и, совершив в воздухе сальто, оказался на капоте автомобиля, наконец-то принявшего нормальное положение.

Дело было за малым – развернуться на сто восемьдесят, одновременно переводя автомат из положения за спиной в боевое, упасть на одно колено и дать одиночный чуть выше вспышек, мигающих из-за плит.

А потом был миг тишины, какой всегда случается после боя. Ее еще называют мертвой. Странное словосочетание, придуманное писателями и поэтами, как будто раскаленными пулями можно умертвить тишину. Нет, пулями можно убить только живое существо. Например, Молодого по имени Толян, который неподвижно застыл на пассажирском сиденье, насквозь прошитый свинцом, предназначенным мне.

Борода, сидевший за рулем, кривился от боли – водительскому креслу тоже досталось, а значит, и его хозяину тоже. Правда, меньше, чем Молодому – у Степана только правый рукав был разодран и медленно намокал кровью. Судя по всему, царапина, правда, наверняка болезненная. Но это меня интересовало в последнюю очередь.

– Говори, – сказал я, направляя автомат водителю в голову.

– Что говорить? – еще сильнее скривился он, хотя вроде сильнее и некуда было.

– Говори, кто вы и зачем пришли в Зону. Лох со стажем, которого ты из себя корчил, вряд ли знает, что такое засада на три часа, и однозначно не обладает навыками экстремального вождения в условиях скоротечного боя.

– Перевяжи сначала, – простонал Борода, похоже, все еще не выйдя из роли.

Вместо оказания первой помощи я повел стволом влево и оживил тишину одиночным выстрелом. Степан схватился за обожженную мочку.

– Вторым выстрелом я отстрелю ухо, – скучно сказал я. – А третьим продырявлю тебе тыкву. Информации мне это не добавит, зато избавит от необходимости задавать вопросы, на которые ты не хочешь отвечать. Итак, повторяю: кто вы и зачем пришли в Зону?

– Я наемник, позывной Москит, – произнес Борода. – До Зоны работал в трех горячих точках, в основном шоферил, сопровождал конвои и возил военное начальство. Хотя и убивать приходилось, не без этого. Потом затосковал, вернулся домой, где меня и повязали по четыреста сорок седьмой статье за наемничество. Пообещали дать с отягчающими выше высшего, а это, согласно Уголовному кодексу Украины, от десяти лет лагерей. Либо альтернатива: я иду в Зону вместе со своим племянником, который был вообще не при делах, но мечтал стать сталкером. Вот он сидит, племяш мой…

– Цель похода, быстро! – коротко бросил я, предвидя долгие сожаления по поводу гибели родственника. Нет, конечно, я все понимаю, горе есть горе, но наша пальба могла привлечь к этому месту нежелательных гостей, поэтому клиента надо было «колоть» быстро, пока он «плыл», сливая информацию. В таких случаях задача «колющего» следить, чтобы клиент не отвлекался, «плывя» и дальше в нужном направлении.

– Доставить груз, – отозвался Борода. Может, на Большой земле он и «Москит», но тут Зона, где менять полученные здесь погоняла – дурная примета.

– Какой?

– Вот, – просто ответил Степан, задирая окровавленную рубаху на животе мертвого племянника.

Понятно. Признаться, когда Молодой переодевался в трофейный камуфляж, я не обратил внимания на свежий шрам, пересекающий живот парня по горизонтали, словно след от неудачного харакири – не имею привычки подглядывать за голыми мужиками. Теперь же мне все стало ясно.

Толян был живым контейнером. Технология отработана преступными картелями еще много лет назад, на заре становления наркозависимости трех десятых процента человечества. Живому человеку с небольшим брюшком вживляют прямо в жировую прослойку груз с наркотой и небольшим количеством взрывчатки, достаточным, чтобы превратить кишечник в фарш при попытке самостоятельного извлечения посылки. К курьеру приставляют либо надзирателя, что не очень эффективно, либо любящего родственника, кровно заинтересованного в благополучном завершении операции. Только в данном случае, боюсь, дело было не в наркотиках.

Из разодранного пулями живота Толяна выглядывал край плоского стального контейнера, напоминающего маленький гроб, на крышке которого я разглядел выгравированное изображение то ли быка, то ли коровы.

– Доставай, – приказал я.

Борода бросил на меня умоляющий взгляд, но я лишь повел стволом автомата – делай, мол, и побыстрее. У меня не было ни малейшего желания копаться в брюхе трупа, рискуя потерять кисть руки в результате мини-взрыва. Сразу сказали б правду, зачем шли через кордон, возможно, Степан остался бы жив. А так – не обессудьте, ложь наказуема. Тем более, ложь тому, кто искренне пытался наставить заблудших на путь истинный.

– Но я не знаю, что за заряд там, – попытался отвертеться Борода. – Я ж не минер, как я его обезврежу?

– А его и не надо обезвреживать, – успокоил я бывшего наемника. – Просто выдерни контейнер. Твоему племяннику уже плевать, что станет с его организмом.

Борода не посмел ослушаться. Взялся за скользкий край стального гробика, рванул его на себя и тут же скатился с водительского сиденья на землю.

– Молодец, а говорил, что не умеешь, – произнес я, держа Степана на прицеле. И не зря: упав сбоку от автомобиля, Борода попытался выдернуть нож из-за голенища. Правильная попытка. Гляди я на брюхо Толяна в ожидании взрыва, вполне мог бы в следующее мгновение оказаться с клинком, торчащим в горле.

Но я смотрел куда надо, следя за тем, чтобы линия выстрела совпадала с переносицей Степана. Наемник это сразу просек и рисковать не стал. Отпустил рукоять ножа и расстегнул боковой карман камуфлы, в которых вояки обычно хранят аптечку и перевязочный пакет.

Между тем в животе Молодого с некоторым запозданием хлопнуло. Я успел соскочить с капота «бобика», поэтому душ из крови, мочи и дерьма пролетел мимо меня. А вот лобовуха нашего транспортного средства выглядела теперь не лучшим образом.