– Ну, вообще-то… – засомневался Копыто.

– Если б тебе ствол к башке приставили, ты бы сейчас сопли на кулак мотал, а не выпендривался, – внезапно раздалось изо всех углов бара. Причем так громко, что все невольно присели, и я в том числе.

– Знаешь чо, Молчун, ты лучше молчи дальше, ладно? – негромко сказал Копыто. – Мы тут как-нибудь сами разберемся. А насчет этой ситуации еще как следует подумать надо…

– Да хрен ли тут думать?

Боулинг шевельнул пальцем, выбирая слабину спуска, но выстрелить не успел. Один из «Пустынных орлов» Шухарта рявкнул, что твоя гаубица, и из развороченного затылка лысого мутанта вырвалась струя крови, густо замешанная на мозговом веществе. Н-да… Если стрелять не думая, однажды думалку из башки может запросто вынести чужая пуля, выпущенная тем, кто привык хорошо продумывать свои действия наперед.

Как уже часто было в подобных ситуациях, мое личное время замедлилось. Я отчетливо видел, как не спеша, плавно и величаво летят по воздуху скудные мозги Боулинга, как из его автомата вырываются пули, которые теперь могут причинить вред лишь закопченному потолку, выдрав из него изрядное количество щепок. А еще я видел, как один из семи пальцев на руке Пианиста почти выбрал слабину спускового крючка, и Шухарт явно не успевает совместить линию выстрела своего пистолета с переносицей многопалого мутанта.

Я тоже не успевал как следует прицелиться, так как события разворачивались очень быстро даже для моего тягучего личного времени. Поэтому я резанул очередью, просто очень желая, чтобы Пианист не успел совершить задуманное…

Когда очень долго занимаешься одним и тем же делом, твое тело постепенно становится машиной, не требующей особо участия разума в простейших процессах производства. Грустно признать, но я давно уже стал машиной по производству трупов, помимо этого еще немного умеющей писать мемуары – порой посредники, которым я передаю свои рукописи, говорят, что издатели и читатели на Большой земле довольны моими романами… Что ж, возможно, по сути своей я просто чудовище, безжалостный убийца и всё такое. Но иногда я думаю, что, возможно, делаю хорошее дело, зачищая миры от нечисти и даря людям немного удовольствия от чтения своих работ, которые они считают боевой фантастикой – во всяком случае, так издатели позиционируют мои книги, где я описываю свою жизнь. Не знаю, скорее всего, это самоуспокоение. Но сейчас я был искренне рад, что одна из моих пуль расплющила кисть Пианиста о его автомат, а вторая насквозь пробила шею, разорвав артерию.

Выбитое из рук оружие мутанта улетело под один из столов, а сам хозяин, противно визжа, упал на пол, пытаясь остатками кисти зажать рану на шее. Но толку от этого было немного – кровь мощными толчками выплескивалась между тремя оставшимися пальцами правой руки, обильно заливая заплеванный пол бара.

Молчун первым осознал происходящее и, просто бросив автомат на пол, задрал кверху корявые лапы. Копыто замешкался лишь на мгновение, но успел сделать то же самое прежде, чем я или Шухарт не решили, что он может пустить оружие в ход.

– Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – глубокомысленно произнесла левая голова Орфа. – Всегда подозревал, что эти два придурка сдадут меня при первой возможности. Искренне сожалею, что я не ошибся.

Правая голова мутанта горестно скульнула, пустив на пол тонкую струйку прозрачной слюны.

– Рад, что тебе удалось так быстро и безболезненно оздоровить коллектив, – сказал я, выходя из тени.

– А это что за инопланетянин? – поинтересовалась левая голова командира группировки мутантов. – Хотя подозреваю, что за этим бронестеклом скрывается горелая физиономия одного моего знакомого хомо.

– Ты не ошибся, – слегка скривился я. Произнесенная Орфом тирада о моем изрядно травмированном лице, как всегда бывает в таких случаях, вызвала приступ ноющей боли. Пока делом занят, вроде забываешь о своих проблемах – до тех пор, пока кто-нибудь тебе о них не напомнит.

– Спасибо за помощь, Снайпер, – кивнул Шухарт. – И за то, что вернулся. Но теперь было бы невредно выбраться отсюда.

– Согласен, – сказал я. – Но прежде у меня есть одно дело к твоему многоголовому другу.

Уши на обеих головах Орфа настороженно шевельнулись.

– Дай угадаю, – сказала левая голова. – Уходил ты отсюда одетым в лохмотья и без оружия, а вернулся через сутки с очень характерно заглушенными стволами и в костюме, который, по моим сведениям, в Зоне один-единственный. Думаю, что Кузнец поручил тебе завалить меня и забрать «шевелящийся магнит», ведь так?

Я покачал головой.

– Ты угадал лишь наполовину, Орф. Он действительно поручил мне забрать «магнит», но при этом просил меня не убивать того, с кем в молодости плечом к плечу топтал землю Зоны. Подозреваю, что где-то в глубине души он по прежнему считает тебя своим другом.

Обе головы мутанта поникли. По морде правой медленно скатилась вниз крупная слеза.

– Лучше бы ты сейчас убил меня, хомо, – глухо произнесла левая голова Орфа. – Не знаю, как тебе удалось втереться в доверие к Кузнецу, но сейчас это уже не важно. «Шевелящийся магнит» лежит в котомке твоего друга, как и несколько других подарков Зоны, которые он выгреб из моего шкафа. Так что сам договаривайся со своим корешем.

– Непременно договорюсь, – кивнул я.

Левая голова бросила на меня хмурый взгляд исподлобья.