Как много не успели… И как-то объединить батальоны в полки – тоже. Теперь уже поздно. Что ж, остается представить, что он не простой, а прямо-таки выдающийся бригадный командир.

— Как вы знаете, мы не должны были принимать участия на начальной стадии сражения, — размеренно, внушительно заговорил он. – Вторая, отсечная линия обороны и резерв на случай наших контрударов. Что ж, сложилось иначе.

Он ткнул пальцем в пучок синих стрелок, упирающихся в красную дугу на крупномасштабной карте.

— Сведения уже несколько устарели, но общее впечатление дают. Вчера днём противник использовал атомное оружие и почти прорвал фронт. Почти, потому что Первая Бронеармия успела выдвинуться к прорыву. Сейчас грядёт большая потасовка между нашими и вражескими… танкистами. Первая против «черных».

Среди комбатов пронесся единый слитный выдох. Что такое вражеские танки здесь почти все знали на личном опыте. Что такое танки «черных братьев$1 — хорошо представляли по скупым пересказам немногих выживших.

— Но хуже всего не это. Нацистская авиация хорошо потрепала наш тыл. Ей это очень дорого обошлось, но Кнорпель не всесилен. Почти сутки их самолеты держали господство в воздухе. В итоге получается вот что…

Зимников сдвинул палец, указывая на ничем не примечательную точку на карте, отмеченную жирным черным крестом.

— Наши броневики смогут удержаться только если будут непрерывно получать подкрепления и боеприпасы. Очень много боеприпасов. И вот это — единственная нормальная трасса, по которой можно гнать автоколонны, и которая сейчас связывает Первую Броневую с тыловыми складами и железной дорогой. Прочие раздолобаны или не могут быть быстро переориентированы на снабжение броневиков. Если она перестанет действовать хотя бы на несколько часов, тяжелая артиллерия сожрет боезапас, и «черные» продавят оборону. Мы это знаем, они – тоже знают.

Полковник перевел дух.

— Сегодня ночью они ударили здесь, чуть в стороне, внезапная атака. Штаб восемнадцатой пехотной пропал со связи после сообщения об обстреле. Думаю, все понимают, что это значит.

Действительно, пояснять не было нужды. Означать это могло лишь одно – штаб полностью вышел из строя, прежде чем успели добежать вестовые. Прежде чем кто-нибудь успел поднять трубку и вызвать тыл.

— Сейчас они догрызают оборону и заслоны, которые пытается сымпровизировать командование, укрепляют фланги прорыва. К счастью, у нас есть один перебежчик.

Комбаты вновь выдохнули, на этот раз удивленно. Пленные не были редкостью, война есть война, но вот добровольные перебежчики…

— Кто же такой молодец? – пробасил отец Афанасий, тоже присутствовавший на совещании.

— Точно не знаю, он уже у разведчиков фронта. Вроде бы какой-то молодой связист. Впечатлительная натура, насмотрелся… разного нехорошего. И сбежал к нам. Вот примерный образ того, что идёт на острие атаки.

По рукам пошли листы с плохо отпечатанным, смазанным текстом. Бумаги готовили в страшной спешке, поэтому они изобиловали многочисленными опечатками и ошибками. Но смысл был вполне ясен. Никто из командиров не сказал ни слова, но им и не нужно было ничего говорить. Зимников читал их мысли на посеревших лицах.

— «Ягеры», — наконец-то вымолвил Ванситтарт. – Каратели, но необычные. Не гезен–команды, а настоящие бойцы. Я слышал о них… от… Отзывались в основном презрительно, но критиковали всегда только происхождение. Подготовку и боеспособность – никогда.

— И танкисты из «черных», — эхом отозвался подполковник–танкоистребитель, отмечая, по понятным причинам, самое важное для себя.

— Все, закончили сеанс саможаления, — твердо оборвал всех Зимников. – Это была преамбула. А амбула заключается в том, что сейчас противопоставить этой… штурмовой дивизии некого, кроме нас. Либо мы их затормозим, либо они вырвутся в тыл, пришибут восьмой транспортный и перережут снабжение бронеходчиков.

— Предполагается, что мы должны их разбить? – деловито уточнил танкоистребитель.

— Нет, очевидно, что это нам не по силам. Задержать на сутки, может быть на двое, пока командование фронтом перетасует части и подкинет подкреплений.

— Только верой, — сардонически заметил англичанин. Зимников подозрительно взглянул на него, но Ванситтарт благоразумно промолчал.

[«Sola fide» (лат.), один из ключевых тезисов протестантской Реформации, гласящий, что спасение людей происходит «только верой». Иногда используется, как намёк на невозможность достичь некоего результата человеческими силами]

— Не справимся, – с сомнением протянул один из пехотных комбатов.

— Ещё одно такое замечание – расстрел перед строем, — кратко вымолвил Зимников. – Должны справиться.

— Красиво, — почти с восхищением изрёк Таланов. – Это же мы сейчас почти что судьбу фронта решать будем. Значит, предлагаю вот что, — он коротко взглянул на полковника, Зимников кивнул, молчаливо разрешая продолжить. – Уставная полоса обороны у нас …

— Простите, что вмешиваюсь, господа офицеры, — неожиданно пробасил Афанасий, и его могучий глас легко перекрыл заговоривших комбатов. – Но есть ещё одно дело.