Она внушила себе, что крылья лишь плод ее детских фантазий. Что они бывают только такими — сложенными за спиной, спеленатыми, как у всех людей. Что иначе не бывает. И вот, крылья расправились, и стало ясно, что вот-вот — только суметь взмахнуть — и полетишь.

Но было и другое. Вернулось ощущение огромного холодного пространства вокруг. Пустого и беспощадного. Да, она свободна, но за эту свободу придется расплачиваться. Да и свободна ли?

— Ты знаешь, почему я так нужна Вертограду?

Данила помолчал, с некоторым удивлением буркнул:

— Знаю, конечно. Тебе суждено найти тринадцатую центурию Нострадамуса.

— Я не об этом.

Алиса перевернулась на спину, посмотрела на Данилу.

— Иволгин прислал мне перевод тех катренов, что мы ему оставили.

— Серьезно? — Данила даже привстал с кровати. — Это же здорово!

— Как сказать. Дело в том, что… в общем, лучше сам прочитай.

Данила неохотно покинул кровать, включил компьютер. Алиса старалась к технике не подходить. Данила уже объяснил ей, что в моменты эмоциональной нестабильности — не важно, приятные это эмоции или плохие — сиды генерируют поле, нарушающее работу техники. И чем сложнее техника, тем сильнее на нее действует такое поле.

— Вот как.

— Прочитал?

— Да.

Алиса села в кровати, привычно уткнула подбородок в колени.

— Понимаешь? Если все будет продолжаться так, как сейчас, нас ждет война.

— Не обязательно.

— Если ты веришь в пророчество — обязательно. А если нет, то зачем твой Мастер настаивал на его поисках?

Данила выглядел смущенным. Эта мысль и ему приходила в голову. Сама суть пророчеств, предсказаний была противна всему, чему его учили. Будущее не может быть предсказано. Возможен только более-менее точный прогноз событий научными методами. Но уж никак не прозрения обдолбанных мухоморами шаманов. Или даже средневековых астрологов, если говорить о Нострадамусе.

Но Главный Механик очень серьезно отнесся к известию, что центурия может быть обнаружена. Похоже, он верит, что, руководствуясь катренами, луддиты и впрямь сумеют установить свою власть. Верит в гибель цивилизации, в миллиарды жертв. Настолько верит, что сумел этой верой заразить и Данилу. Черт! Да у него перед глазами стояли развалины городов, заросшие джунглями и стаи диких зверей, разгуливающие среди обломков в поисках случайно выживших людей.

Однако если так, значит, и первая часть пророчества верна. И если не дать луддитам осуществить их план… Война?

— И в этом случае погибнут все, — грустно заключила Алиса. — Истинные обещают спасти хотя бы миллиард! Данила…

— Да, блин! — Данила врезал кулаком по столу. — Только не говори, что лучше пусть погибнут девять миллиардов, если хоть один спасется. Какой ценой? Жертвоприношениями? Кто и как будет отбирать этот миллиард? Ты-то в него попадаешь — ты ведь сид! А остальные — те, кого не выберут? Готова подписывать смертные приговоры?

Он запнулся.

По лицу Алисы текли слезы.

— Прости. — Он попытался обнять девушку, но та оттолкнула его руки. — Алиса, прости меня! Я…

— Мне больно! — выкрикнула девушка сквозь слезы. — Не понимаешь? Мне больно. Ты не понимаешь! Ты думаешь, сид — это только сила? Вроде сверхспособностей из комиксов? Мы… мы же, как грибница…

— Что?

— Люди, и не только люди. Звери. Птицы, рыбы, даже насекомые. Каждое дерево, каждая травинка. Все связано, как грибница. Наша сила — чувство этой связи со всей живой природой. Чем сильнее это чувство, тем большей силой обладает сид. Но тем больше он испытывает боли! Я чувствую, как по траве во дворе этого дома идут люди. Я чувствую, как ломается каждая травинка.

Данила недоверчиво посмотрел на Алису и бросился к окну. По газону перед домом действительно шли два подростка.

— Ты…

— Нет, это можно терпеть. Но когда умирает человек. Там, в «Воробьиных полях», они не просто так стояли кругами. Они не давали разойтись боли жертвы. Но это было необходимо. Теперь я понимаю.

— Что ты такое говоришь?

— Не знаю. Не понимаю, что со мной…

Ее прервал стук в дверь. Данила подкрался к двери, осторожно глянул в глазок. Помедлив, решил все-таки открыть дверь.

— Чего надо?

Сим не обратил внимания ни на угрожающую позу Данилы, ни на оскорбительный тон, которым был задан вопрос. На лице азиата была написана тревога.

— Алисе плохо.

Это был не вопрос.

— После всего, что ты устроил.

Сим поднял на Данилу печальный взгляд.

— Ты видел пророчество. Я чувствую. Но давай не будем спорить сейчас. Алисе очень плохо, я могу ей помочь. Впустишь меня?

— Что, типа вампира — не можешь без приглашения?