Матильда(просияв). В Венецию?!

Она разрыдалась. Брейер обходит стол и успокаивает ее, как ребенка.

Брейер. Ну, ну! Хватит! Ты хотя бы довольна? (Она кивает в знак согласия, закрыв лицо руками; плечи ее трясутся от рыдании, Брейер, совсем по-отечески гладя ее по затылку, говорит.) Я не хочу больше слез! Я уступаю твоим прихотям, чтобы срубить зло под самый корень. Сесили вылечена. И ты больше никогда не будешь о ней вспоминать. Обещаешь?

Она кивает, сдерживая слезы.

Брейер (небрежным тоном). Сегодня утром зайду к ней попрощаться, но ты не ревнуй: Фрейд пойдет со мной.

Матильда (поворачивается и с тревогой на него смо­трит). Я действительно могу брать билеты?

Брейер (снисходительно). Ну да, дитя мое, хоть сейчас.

Матильда. Я так счастлива!

Она встает и обнимает его за шею. Он нежно освобождается от объятий.

Брейер. Вот и хорошо! Полно! Пойдемте скорее, Фрейд. Раз уж вы здесь, я совершу обход моих больных и представлю вас тем из них, кем вы займетесь.

Матильда оборачивается к Фрейду и с извиняющейся улыбкой про­тягивает ему руку.

Фрейд – для нас, кому известна его резкость, и для Матильды этот жест очень необычен – склоняется, целует ей руку. Брейер с раздражением увлекает его за собой.

Они выходят из комнаты, слуга подает им шляпы. На лестничной площадке, прежде чем сойти вниз, Брейер берет Фрей­да под руку и говорит ему доверительно, как мужчина мужчине.

Брейер. Я считаю ревность невротическим симптомом.

У Сесили. Двери-окна широко распахнуты в сад.

Сесили, очень красивая, выглядящая совершенно нормально, сидит за туалетным столиком.

Высокий молодой человек лет двадцати – тоже очень красивый, с виду итальянец – иссиня-черные волосы, черные глаза – стоит рядом с ней. Он одет в рабочую блузу, в руке держит широкополую соломенную шляпу.

За кадром шум останавливающейся коляски.

Сесили разговаривает с ним любезно, но как со слугой. Ясно, что никакой симпатии к нему она не питает.

Сесили. Вы обещаете мне не топить их?

Молодой человек (почтительно). Да, мадемуазель.

При стуке коляски Сесили напускает на себя еле уловимый хитрова­тый и лукавый вид. Она нарочито затягивает разговор с тем, чтобы Брейер застал ее с молодым человеком.

Сесили. Двух я возьму себе, а остальных раздам подругам.

В это мгновение Брейер и Фрейд появляются в двери; они прошли прямо в комнату Сесили.

Брейер смотрит на молодого человека с удивленным и слегка недо­брожелательным вниманием.

Услышав, как под их ногами скрипит гравии, Сесили не спеша встала и повернулась в сторону сада.

Сесили (очень естественно, почти равнодушным тоном). Здравствуйте, доктор. (Она идет им навстречу. На ней сво­бодное домашнее платье, которое скрадывает ее формы. У нее несколько тяжеловатая походка. Увидев Фрейда, она озарилась улыбкой.) Здравствуйте, доктор Фрейд. Я так счастлива снова вас видеть. (Она поворачивается к молодо­му человеку. Роняет небрежно.) До свидания, Ганс, до ско­рого.

Ганс (кланяясь). До свидания, мадемуазель.

Он выходит в дверь, ведущую в холл.

Когда дверь закрылась, Брейер бросает на Сесили серьезный и мрач­ный взгляд.

Брейер. Кто это?

Сесили. Сын садовника.

Брейер. Что вы с ним делали?

Сесили отвечает естественно, но смотрит с легким лукавством. Чувствуется, что это ее забавляет.

Сесили. Вы сами выразили пожелание, чтобы я чаще встре­чалась со своими ровесниками.

Брейер (сухо). С людьми вашего возраста и вашего положе­ния.

Сесили (с улыбкой). Успокойтесь, доктор. Наша сука още­нилась, и я попросила Ганса не топить щенков. (Она смеется.) Только и всего. Садитесь, прошу вас.

Все идут на середину комнаты. Брейер замечает на столике связан­ные из шерсти детские пинетки и какое-то вязанье из той же шерсти, в нем торчат спицы.