Саса и потом время от времени заходил в столовую, как будто внезапно вспоминая о её существовании. Хозяин принимал его сухо, без любезностей, но и без отчуждения.

Однажды Саса пришёл туда вместе с Сугико.

Ему почему-то казалось, что при виде девушки в сопровождении немолодого мужчины хозяин открыто проявит свою неприязнь.

Однако тот, что было вовсе на него не похоже, встретил их улыбкой. «Уж не принимает ли он её за дочь какого-нибудь моего родственника?» — подумал Саса.

Улыбка эта заставляла его чувствовать себя неуютно.

Закуривая после еды, он уронил зажигалку на пол, нагнулся за ней, не вставая с места, и из внутреннего кармана его пиджака выскользнула плоская бутылочка с оливковым маслом.

Она упала с громким стуком, с силой ударившись ребром о дощатый пол.

Саса, сохраняя невозмутимый вид, поднял её и спрятал во внутренний карман. Потом шутовски выпятил губы.

— Вот противный… — прошептала Сугико.

На её шее появилось красное пятно и стало быстро разрастаться, заливая лицо густым румянцем, а когда румянец сошёл, Сугико сказала:

— Гадкий.

В голосе её было смешение чувств: к стыду, отвращению и испугу человека, застигнутого врасплох, примешивалась ещё и некая сладкая томность.

Можно ли сказать, что между Саса и Сугико существовала телесная связь?

Каждый раз, ложась с ним, Сугико плотно сжимала бёдра, становясь неприступной. И в эту щель между крепко сжатыми молодыми бёдрами Саса капал оливковым маслом. Мнимое соитие казалось неотличимым от настоящего.

Так что Сугико всё ещё оставалась девственной.

Они вышли, и вдруг ему показалось, что кимоно, выставленное на витрине соседнего магазина, — свадебный наряд. Саса приостановился на секунду, загораживая от неё эту витрину, и только потом двинулся дальше.

Узкая улочка, с торговыми лавками по обеим сторонам, выводила на широкий проспект. На правом углу была аптека.

Перед ней Саса остановился.

— Что-то у меня желудок расстроился. Зайдём лекарство купить? — пробормотал он, приложив руку к животу.

— Ты что, здесь покупать собрался? Да как у тебя духу хватает?

— А что?

— Мы ведь здесь только что оливковое масло покупали.

— Ах, вот в чём дело. Ты, кстати, здорово покраснела, когда я бутылку на пол уронил.

— А ты чего ожидал?

— Ну, совсем как ребёнок. К твоему сведению, никому и в голову не придёт связать это дело и оливковое масло. Например, люди оливковым маслом натираются, чтобы загорать не пятнами, а равномерно.

На стоящей перед ним девушке следов загара не было.

— Мне бы загореть… Снова осень настала, — вздыхая, произнесла Сугико и взглянула на небо. Саса невольно тоже посмотрел вверх. Голубизна неба была осеннего оттенка. Сентябрь всё-таки.

Когда они впервые встретились, Сугико была вся чёрная от загара. Казалось, за ушами у неё всё ещё оставался запах моря и горячего тела. С тех пор прошёл год.

— Между прочим, ты ведь в этом году так на море ни разу и не съездила?

— Вообще-то я собиралась. Да не получилось, и, между прочим, из-за тебя.

— Из-за меня? Почему?

— Прошлогодние купальники уже не годятся: бёдра не влезают.

На лице Сугико промелькнуло, сразу пропав, стыдливое и одновременно кокетливое выражение.

— А что ж ты новый не купишь?

— Домашние подумают, что что-то не так. Скажут: «С чего это ты вдруг за один год так располнела?»

Родители Сугико были живы и здоровы, и, по сведениям Саса, у неё было два старших брата. Саса старался об этом не думать, но нельзя было исключать возможности, что когда-нибудь ему придётся встретиться и разговаривать с ними.

— Ну не верю я, что от такого толстеют, — сказал Саса и прибавил:

— Жаль, что ты в этом году совсем не плавала.

Слова его прозвучали на удивление фальшиво.

— Да я не особенно и переживаю. Я ведь всё равно плавать не умею, — бросила Сугико.

— Постой, ты ж раньше умела.

— Только в море.

— Только в море?..

Сугико продолжала, не обратив внимания на его слова.

— Понимаешь, мне нужно что-то, за что держаться можно. Только чтобы это что-то на меня искоса не смотрело.

Саса подумалось, что он — эдакое искоса глядящее чёрное бревно на поверхности воды.