— N06BA03.

— Ничего мне не говорит.

— Что угодно может быть — хоть шлемы.

— Сорок тонн шлемов из Европы наши не повезли бы по воздуху. Дешевле раздать или сжечь.

— А вдруг это что-то такое, чего мы не могли раздать. Или продать. Или сжечь. Из соображений секретности.

— Кто производитель?

— Фирма называется «Лаборатории „Корона“».

— Повторите?

— «Лаборатории „Корона“».

Ричер выругался:

— Нет, они надо мной издеваются, что ли?

— Ричер, что такое?

— Мне надо идти.

Как только показались фары Питерсона, Ричер вышел из двери. Спустился с террасы и торопливо пошел по дорожке к улице. Мороз обрушился на него, как удар молотка. Машина подъехала, Ричер сел в нее. Из печки дул теплый ветер. Ричер не снял ни шапку, ни перчатки. Питерсон развернулся и выехал на главную улицу. С нее свернул направо, на юг. Дорога была пустынна.

Через десять миль они снова повернули и поехали параллельно шоссе. Ярко светила луна. Снова повернули направо, на извилистый проселок. Наконец показалась старая взлетно-посадочная полоса. Они вспрыгнули на нее, промчались оставшиеся две мили и увидели красные габаритные огни стоящего автомобиля. Автомобиль был пуст. «Форд-краун-виктория».

— Это машина Холланда, — сказал Питерсон.

Они нашли Холланда в дверях первого домика.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

— Ричер догадался, где спрятан ключ, — сказал Питерсон.

— Мне все равно, кто о чем догадался. Вам нельзя было приезжать. Это полная безответственность. Что, если дадут сирену?

— Не дадут. Камеры заперты, заключенные пересчитаны.

— Вы верите, что там порядок? Эндрю, у них там бардак. Если вы думаете, что они пересчитывают людей каждый вечер, тогда я продам вам участок на берегу моря.

— Что вы хотите сказать? Что там могут неверно сосчитать заключенных?

— Ставлю доллар против дырки от бублика, что там не было проверки. У них там ночные обходы, дорогой мой. По расписанию — десять, каждый час. Думаю, они девять пропускают. Но когда-то все-таки обходят тюрьму, проверяют кровати, делают то, что должны были сделать в восемь часов.

— Серьезно? Нам надо вернуться?

Холланд помешкал с ответом:

— Нет, в худшем случае миссис Солтер останется одна на пять минут. Все равно, конечно, риск, но вам не стоило приезжать.

— А вы почему здесь? — спросил Ричер.

Холланд повернулся к нему:

— Потому что я сообразил, где ключ.

— Где же? — спросил Питерсон.

Ключ был внутри керосиновой печки, в первом домике. Отличный тайник. Горячий — сразу там искать не стали бы; но теперь он остыл. Как дровяная печь у Питерсонов. Из Виргинии посоветовали: сожгите дом и просейте золу, у летчиков ключ может быть сделан из того же материала, что боеголовки. Он уцелеет. И в Виргинии не ошиблись. Он уцелел. Ричер достал его из печки и отдал Холланду. Холланд пошел с ним к двери каменного здания. Вставил в скважину. Повернул. Замок легко открылся.

Ричер нажал на ручку двери. Она повернулась на шестьдесят градусов, как в банковском сейфе. Сама дверь была очень тяжелая. Но открылась. Внутри было черно.

— Давайте фонари, — сказал Холланд.

Питерсон бросился к машинам, залез в обе и вернулся с тремя фонариками. Они включили фонари, и осветился голый бетонный бункер двадцать футов шириной, тридцать длиной и высотой в два этажа. В центре бетонного пола начиналась винтовая лестница, уходившая в круглую шахту. Лестница была сварена из простых стальных профилей. Рядом с люком из пола выходили две толстые вентиляционные трубы.

Ричер перегнулся через перила лестницы и посветил фонарем вниз. Не увидел ничего, кроме ступенек. Спиралью, нанизанной на стальную трубу, они уходили вглубь и терялись во мраке.

— Я пойду первым, — сказал Питерсон.

21.55. Осталось шесть часов.

Ричер дождался, когда голова Питерсона спустится на семь футов, и полез следом. Шахта была тесная. При строительстве возникли трудности. Из Виргинии ему зачитали документы, полученные по факсу: в проекте были ошибки, не учтен характер породы. Ричер задевал плечами с одной стороны бетон, а с другой — трубу. Но главное неудобство доставляли ноги. Они были слишком велики. Ступени винтовой лестницы сужаются от периферии к центру. Ричер всю дорогу спускался на пятках.

Они спускались, Питерсон первым, за ним Ричер, потом Холланд. Пятьдесят футов, сто. Они все спускались, штопором, вниз и вниз. Воздух был сухой и неподвижный. И теплый. Двести футов. Потом Питерсон сказал снизу:

— Кажется, я на месте.

Стуча каблуками, Ричер спустился за ним и замер в глубоком подземелье. Потом сел на предпоследнюю ступеньку. Лестница заканчивалась в бетонной камере, круглой, как втулка. Размером с большую комнату. От нее наподобие колесных спиц отходило восемь коридоров. В коридорах — тьма. Пол камеры был плоский, гладкий и сухой. Стены ровные, гладкие и сухие. Потолок ровный, гладкий и сухой. Опрятное, чистое сооружение. Прекрасно соответствовавшее своему назначению. Убежище для детей.