Тяжело ступая, поднялся на помост Боеслав, хмуро окинул площадь, сказал неторопливо и важно:

— За доверие спасибо. Только немощен я стал. Съедает меня в последний год болезнь какая-то, и никакие лекари-травники, колдуны и кудесники помочь не могут. Так что извиняйте меня, братья, но вынужден я отказаться от высокой чести и выдвигайте на это высокое место другого человека.

Толпа долго молчала, явно огорошенная неожиданным заявлением, потом оцепенение прошло, люди зашевелились, задвигались, стали переговариваться между собой. Наконец на помост стал пробираться высокий парень с густой шевелюрой. Он легко взбежал по лесенке, лихо повернулся к народу, стал говорить звонким голосом:

— А вот я хочу, чтобы выбрали князем меня! А почему бы и нет? Я уже семь лет воюю в княжеской дружине, меня назначили сотником, у меня меньше всего потерь в сражениях. Значит, умею обучать воинов и руководить ими в бою. Разве не так?

Толпа одобрительно зашумела, но Довбуш тотчас возразил:

— Князем быть — это не только уметь мечом махать да воинов наставлять. Вокруг нас много враждебных племен, с ними надо уметь вести достойный и содержательный разговор. Кроме того, мы в последние годы терпим неудачи в сражениях, и если бы не помощь воинского отряда под руководством Чеха, мы и на этот раз были бы разбиты вандалами, и нам пришлось бы уйти из этих мест, потеряв и имущество, и скот. Надо нам научиться воевать по-новому. Да вот кто нас научит?

Наступило тягостное молчание. Наконец кто-то выкрикнул:

— А вот Чех и научит!

— Его надо на княжение просить! — поддержал другой.

— Верно… Дельное предложение, — тотчас заговорили между собой воины. — Он из римской армии, а там умеют воевать…

— Так что, позвать военачальника Чеха? — спросил Довбуш.

— Добро-о-о-о! — уже дружно подхватила площадь.

Разыскали Чеха, пригласили на вече. Он, смущенный, растерянный (ему поведали, зачем зовут), вышел на помост, встал у края.

— Желает наше племя видеть тебя своим князем, — проговорил Довбуш. — Потому как вырос ты в славянском роде, значит, знаешь наши законы и обычаи. Но вместе с тем известны тебе римские порядки, римский военный строй. Надеются наши воины, что сумеешь передать свое умение и поможешь в борьбе с врагами нашими.

— Приглашение ваше для меня неожиданное, и следует подумать, прежде чем что-то ответить, — сказал Чех. — Да и с братьями своими тоже следует посоветоваться, у воинов согласия попросить, как-никак, целых три года вместе службу военную ломали.

— Соглашайся! Всем миром тебя просим! — доносилось до него с площади.

— Давайте решим так, — выступив вперед, проговорил Довбуш. — Сейчас разойдемся, а продолжим работу завтра. К тому времени и Чех определится в своем решении — оставаться у нас или следовать к родному племени своему, да и нам нелишне будет еще раз подумать.

Чех собрал братьев, стал просить совета.

— Я бы не остался, — тотчас ответил Русс. — Я так по мамочке соскучился! Так бы на крыльях и улетел!

— Ишь, мамочкин сынок, — шутливо сказал Лех. — А что делать дома? Ну самое большое, что ждет нас — это возглавить войсковой отряд своего рода, значит стать воеводой. Место князя занято давно, да еще куча желающих найдется. А тут тебе предлагают самую высокую должность в племени… Нет, я бы согласился, не разговаривая!

— Трудно придется, — посочувствовал Русс. — Племя чужое, хотя и славянское. На кого опереться?

— Поговорю с воинами центурии, — сказал Чех, внимательно выслушав братьев. — Может, кто-нибудь из них останется. Все свои, можно будет в нужный момент опереться…

— Ну а самому-то тебе хочется остаться? — спросил напрямую Русс.

— Если честно, то да, манит меня высокий княжеский престол, хочется отдать свои силы и умение народу.

— А как Туснельда?

— Куда иголка, туда и нитка. Не возражает она против моего нового назначения и даже всячески поддерживает.

— Тогда соглашайся, если еще раз предложат, — проговорил Лех.

— Только жалко будет с тобой расстаться, — взгрустнул Русс. — Как жить без твоего совета?

— Может, еще передумают, — задумчиво промолвил Чех. — Найдут подходящего человека из своего племени, что у них — достойных нет?

Потом пошел он к воинам своей центурии. Там уже слышали о новости, обступили со всех сторон.

— Соглашайся, Чех, — говорили некоторые. — И нас с собой бери, верно служить будем.

— Сколько положишь жалованья? — спрашивали другие. — Бесплатно лямку военную тянуть мы не намерены!

— Насчет жалованья ничего не могу сказать, — отвечал Чех. — Но вот каждого военачальником сделаю, это обещаю точно. Кого сотским, кого десятским. Будете воинов обучать римскому строю, приемам рукопашной борьбы.