— Нет. Просто выгнал — и все.

— И того достаточно. Так куда теперь лыжи направил?

Русс неопределенно махнул рукой.

— Красноречивый ответ.

Могута пошел рядом с ним. Изредка поглядывал на него веселыми глазками.

— Значит, между двух огней попал?

— Было такое.

— Как же удалось вырваться?

— Дружина спасла. Недаром месяцы траву на лугу топтали.

Могута крякнул, долго молчал.

Наконец сказал:

— Пойдешь ко мне. Дам я тебе для начала тысячу воинов, будешь с ними заниматься. А потом, как средства накоплю, работы прибавится. Согласен?

— Конечно.

— Ну вот и хорошо. Прямо сейчас и отправимся. Хорошее дело следует продолжить.

Хотя войскам лютичей и пришлось отступить в город, хотя Русс и сумел выскользнуть из ловушки, Лютобор чувствовал себя победителем. Не удалось заставить его встать в подчинение к другим князьям, связать себя договором. По-прежнему оставался он вольным и свободным вождем своего племени, мог поступать так, как хотел, как указывали ему вековые обычаи.

Согласно своей широкой натуре, приказал он выкатить на улицы бочки с пивом, вынести закуски, а сам отправился в свой дворец. На крыльце его встретила княгиня Херта, маленькое, хрупкое существо. Происходила она из племени лангобардов. Удивительной была ее судьба. Много лет назад отправился он в набег на германские земли. Это был один из многих разбойничьих набегов, которыми изобиловала жизнь того времени: то германцы нападут на славянские поселения и пограбят, то славяне пройдут огнем и мечом по территории германских племен, возвратясь с награбленным имуществом, скотом и рабами. Почетное дело тогда было — грабеж! Так случилось и на этот раз. Избрали лютичи обходной путь по труднопроходимым лесам и дебрям и вырвались на простор, где среди лугов и пашен стояли дома лангобардов. Жители в панике бросились в разные стороны, некоторых рубили без жалости, иных захватывали в плен и уводили, из помещений вытаскивали что можно.

Дома лангобардов были длинные, наполовину зарытые в землю, на крышах иных росла трава и по ним гуляли козы и овцы. Они не интересовали Лютобора. Он выбрал высокое строение, которое говорило о богатстве хозяина. В длинном помещении, с подпиравшими крышу столбами, стояли резной стол, укрытые коврами скамейки и лавки, на стенах висело дорогое оружие, нарядная одежда. Он уже кинулся подбирать, что подвернется под руку, но тут заметил забившуюся в угол девушку. Она большими глазами со страхом смотрела на него. Сначала он не обратил на нее внимания, но потом вдруг подумал, что здание могут поджечь и она погибнет в пламени. Бросив вещи, Лютобор подскочил к ней, поднял на руки. Она была легкой, как пушинка. Девушка слабо пискнула и сжалась, в глазах ее застыл ужас. А у него почему-то сердце зашлось от жалости.

— Не трону тебя, глупышка, — пробормотал он ласково и вынес ее наружу. Там при солнечном свете хорошо разглядел ее лицо. Оно было маленькое, почти детское, с огромными голубыми глазами, очень милое. И вновь волна нежности затопила его грудь.

Не выпуская ее из рук, он прошел к своим коням, усадил на одного из них. И не тянуло уже идти в селение заниматься грабежом, а хотелось стоять рядом с этим дивным, робким, беззащитным существом и охранять ее от напастей.

По возвращении поселил он ее в одной из светлиц своего дворца, приставил служанок и строго-настрого приказал заботиться и ухаживать за ней и беречь пуще глаза. Сам он часто забегал к ней, носил подарки, дарил драгоценности, но она дичилась и не отвечала на вопросы, не хотела вступать в разговор. Только через полгода своим участием и вниманием сумел он растопить ее сердце, потеплели ее глаза, приветливым стало лицо.

Ему было тогда двадцать лет, он не был женат, родители прочили ему невесту из семьи вождя какого-нибудь племени. Теперь подобные разговоры он не хотел слушать. Через полгода они поженились, и Херта стала княжной племени лютичей.

Он души в ней не чаял. Маленькая, хрупкая, она вызывала в нем необыкновенную нежность, он любил ее до самозабвения, а, оставшись наедине, брал на свои могучие руки и носил по спальне, находя в этой забаве истинное наслаждение.

К удивлению всех, после свадьбы она взяла над ним большую власть. Если раньше он не терпел советов, а тем более противоречий, то теперь прислушивался к ее словам и часто поступал так, как она хотела. Правда, и Херта проявляла сдержанность и не лезла постоянно со своим мнением. Она долго приглядывалась к его поступкам, прислушивалась к тому, что он говорит, а потом, улучив удобный момент, высказывала свое суждение, и, как правило, он с ней соглашался. С людьми он стал более сдержанным, реже взрывался в гневе, и окружающие прониклись к ней большим уважением.

И теперь она стояла на крыльце и ждала его. Увидев супругу, Лютобор соскочил с коня, быстрым шагом подошел к ней, поднял и закружил на месте:

— С победой поздравляй мужа, Херта! Отстояли мы свою самостоятельность!

Потом поставил на площадку и повел во дворец, где слуги сбивались с ног, накрывая на стол питье и яства.

Не успели как следует отметить победу, как с юга пришло известие о вторжении лангобардов. Лютобор сразу разослал гонцов по родам, чтобы старейшины снаряжали своих воинов и направляли в Радигош. По привычке ни к кому за помощью обращаться не стал, надеясь только на свои силы.

Понял свою ошибку, когда на подступах к стольному городу увидел войско лангобардов. К Лютобору подъехали озабоченные сотники. Один из них, старый и опытный Дорож, высказал их общее мнение:

— Отступать надо, князь, и просить поддержки других племен.

— Это что, сдавать без боя Радигош? — тотчас вспылил Лютобор.

— Другого выхода не видим.

Лютобор приподнялся на стременах, огляделся вокруг и твердо заявил:

— Дадим бой здесь!

Войско выстроилось в боевую линию. На белом коне Лютобор поскакал перед бойцами, выкрикивая: