Герцогиня окаменела лицом. Гесси понимал, в Солен Реддо сейчас боролись радость и сожаление: радость, от того, что последний из Гесси, главных врагов семьи Реддо, самолично расчистит её брату путь к трону. Сожаление - от того, что навсегда предстоит попрощаться с хорошим другом.

Гесси отвёл глаза и вспомнил ещё вопрос:

– Часовой механизм бомбы заведён на семь?

– Да. Молоточек будильника ударит по капсюлю и фитиль воспламенится. Взрыв бомбы - условный сигнал для отряда, - Винсент вздохнул.
– Если ваше собрание затянется, ты можешь перевести часы будильника или перерезать фитиль. Но тогда поджигать его тебе придётся самостоятельно. В крайнем случае, если что-то пойдёт не так, среди охраны Асседи есть наш человек, он тебе поможет. Удачи, Гесси. Тебе будет сложно. Да. Я знаю, я помню, как это сложно. Если засомневаешься, напомни себе: то, что ты сделаешь, приблизит нас к концу эпохи carere morte. Следующим за тобой останется сделать немного, и благодарить они будут - тебя.

Давид улыбнулся:

– Я напоминаю себе это ежеминутно.

Они разошлись. Солен на прощание тепло пожала его руку:

– Ты первый из Гесси, с кем я дружна. И если вы все такие… Реддо много потеряли, считая вас врагами.

Экипаж тронулся. Давид аккуратно задёрнул шторы и вытянул из-под сидения небольшой саквояж. Его в карету Гесси подбросил парень, отведавший кнута возницы. Давид не стал раскрывать саквояж. Он знал, что там: бомба. Часы в саквояже тихо, но раздражающе тикали, отсчитывая последние, отмеренные охотнику и всем Арденсам, часы.

Часы Солнечной башни били пять, когда его экипаж въехал на площадь Ратуши. Скоро карета остановилась, но охотник не поторопился покинуть её. Он достал на свет свой чемоданчик с флягой снадобья и открыл его. Минуту он посидел, размышляя и не решаясь сделать последний шаг: переложить снадобье к бомбе.

На мгновение явилась картинка: он оставляет саквояж с бомбой в экипаже и идет к Арденсам с одним снадобьем… Давид тряхнул головой, и картинка исчезла. Охотник быстро переложил флягу со снадобьем к бомбе и с саквояжем в руках покинул экипаж.

У дверей Ратуши охотника ждал министр Карита, один из участников сегодняшней встречи. Он был в маске и неброском сером плаще.

– Все собрались, - доложил Карита.

– И Асседи?

– Ждём только тебя, - но, вопреки нетерпеливой фразе, министр не поторопился проводить Гесси внутрь. Он склонился ближе к лицу охотника, зашептал:

– Давид, подобное не имело прецедента. Ты уверен, что собрание необходимо? Снадобье действует, ты проверял?

– Проверим сегодня. Собрание всех Арденсов абсолютно необходимо.

– Приняты повышенные меря безопасности…

– Напрасно!
– Давид поймал себя на том, что излишне крепко стискивает ручки саквояжа с бомбой, и немного ослабил хватку.
– Мы собрались для молитвы, а не для битвы. И - да: подобный прецедент был, когда Кармель Крас отказывалась от Дара. Никто из собравшихся тогда не пострадал.

– И в этот раз ты можешь обещать, что никто не пострадает?

– Мы помолимся вместе и примем снадобье, - голос Давида дрогнул.
– И когда станет ясно, прощены мы или нет, мы поймём, есть у нас будущее, или нет.

– Если Гесси говорит загадками, верный знак: он стремится обойти ложь, - Карита усмехнулся.
– Я готов к любому исходу твоего предприятия, Давид, если ты полагаешь, что он будет полезен для страны.

– Асседи…

– Асседи упустил власть. Он сдался. У меня лежит текст его отречения… Земля Страха больше не принадлежит Арденсам, Гесси.

Давид вздохнул:

– Ты не представляешь, какой тяжкий груз снял с моей души этими словами!

Они вошли в Ратушу. Дверь захлопнулась, за ней остался напитанный запахами весны мир, и мечта о женщине с глубокими синими глазами, которая будет ждать охотника там… Впереди была встреча с Арденсами.

Восемнадцать человек сидело в креслах, поставленных кругом в большом зале Ратуши. Том самом, где год назад проходил Бал Макты. Все восемнадцать были в масках, полностью закрывающих лица, и серых плащах как у Карита, скрывающих богатую или бедную одежду.

Здесь было девятеро мужчин, пять женщин и четыре ребёнка. Самой младшей - восемь лет, самой старшей - восемьдесят. Все были похожи в одном: их кровь клокотала сейчас, как горячий источник.

Последние, незамеченные Мактой, Арденсы…

Герцогиня Рете, старейшая среди них, встала из кресла, когда Давид вошёл в зал, приветствуя Гесси, будто Короля. Асседи не поднялся. Давид узнал его, хотя Король, как и все надёжно укрылся за маской и плащом - узнал по рукам, неподвижно лежащим на подлокотниках кресла, по глазам в прорезях маски, по едва заметному наклону головы в качестве приветствия…

Помимо Короля и знатных господ, здесь были и простые люди: семья с двумя детьми и одинокий мужчина. Незнатное происхождение выдавали их манеры и тревожно-покорные взгляды, которые они бросали по сторонам, не понимая, в какую компанию попали. Где ж им знать, что полтораста лет назад какой-то Арденс согрешил с их прабабкой? И теперь они несут ту же страшную печать, что и сам Король.