Хиам чуть удивился:

– Вы не помните даже этого, леди Лира? Разумеется. Здание подожгли. Его остов до сих пор стоит на перекрёстке. В той битве погибли мои дядя и тётя.

– И Магнус, и Сесилия?

– Да. Странно! Я - старший Калькар-вампир, - Хиам усмехнулся.
– И первое, что я сделал: отменил жестокую традицию нашего рода - отдавать двоих из каждого поколения для обращения в carere morte.

– А Митто?

– С ним всё в порядке.

– Дэви же был ранен?

– Владыка лишился левого глаза. Небольшая плата за смерть главы Ордена.

Лира протянула руки к пламени очага, рисующему странные картины в темноте. Ей было хорошо. Тепло. Вот только голод. Не такой томительный, как вампирский, и всё же…

– Вам скоро принесут поесть, - сказал вампир, будто прочитав её мысли. Лира кивнула и вернулась к их беседе:

– Значит, Орден уничтожен?

– Есть отряд охотников, преданных вампирше Вако. С ними и Избранная.

– Избранная? Я же убила…

– Вы убили леди Литу Фабер, но Дар это не уничтожило. С того бала Мира вернулась в столицу с новой Избранной… или Избранным. Имя этого человека нам до сих пор неизвестно. Но именно его зоркость, да ещё упрямство кукловодши Вако - главные причины провала кампании Дэви в столице.

– Так значит, Владыка вампиров уступил Дону? Уступил всего лишь отряду охотников?

– Да. Зря я вас привёл сюда, леди Лира, - лицо вампира посерело.

– Что такое?

– Охотники идут сюда за нами, идут на цитадель вампиров. Вы больше не видите, но я вижу - звёздочки Дара стягиваются к Карде. “Тень Стража” сейчас - не самое безопасное место.

– Я смертная теперь, - девушка опустила глаза, - смертных охотники не убивают.

– Румянец идёт вам, леди Лира, - утешил Хиам.

Девушка грустно улыбнулась. Хиам не спрашивал подробностей Бала Карды. Впрочем, и хорошо. Так тепло… а слово “убийца” опять бы наполнило её холодом!

Пламя плясало, как та странная бабочка в подземелье…

– Конечно, Карда восстала за нас, своих хозяев. Сейчас это зачарованный город: все жители под властью carere morte. И всё же охотники Вако - серьёзные противники. Надежда для нас есть, но… - говорил Хиам…

“Почему ты так не уверен, друг?..”

– Я хотела бы увидеть Дэви, - сказала Лира.

У двери в спальню Владыки она остановилась. “Дэви не выходит оттуда со дня прибытия в Карду”, - вспомнила она слова Хиама. Лира коснулась гладкого дерева двери и, будто чего-то испугавшись, отступила.

“Дэви держит туман чар над всем городом. Лучше не отвлекай его по пустякам”.

Лира вздохнула, но дверь пока не отворила. Откуда-то издалека доносилось пение. Тонкий женский голос всё повторял и повторял одну сложную музыкальную фразу. Лире послышалось, там были слова: “Мы не любим чужих…” Пела Виола Нэко. Её голос улетал за стены замка и просачивался в город. Он затихал, но не затухал до конца. Жители Карды не слышали его, но призыв вампирши застревал в их головах. Виола, как и большая группа Низших, помогали Дэви поддерживать поле чар над Кардой и окрестностями.

Лира всё стояла перед дверью… Дэви, Владыка вампиров! Последняя их встреча закончилась скандалом, после которого Дэви пригрозил контролировать её мысли - и выполнил угрозу. Лира помнила, как зла она была на него тогда… А сейчас злости не было. Она злилась на Владыку - бездушного и странного бога вампиров, но, открыв Дэви свои мысли, она смогла прочитать и его, и то, что ей открылось, потушило ненависть. Под маской Владыки вампиров она увидела человека: жестокого, холодного, избавленного от привязанностей, но - человека. Она узнала его прошлые тревоги, страхи, разочарования и потери. Дэви по-прежнему не возбуждал в ней приязни, но не было и ненависти. После разговоров с Мактой охотнице открылись и его ошибки. Двести лет Владыка вёл carere morte ошибочным путём, уверенный в своей правоте! Сейчас Лира жалела Дэви.

Не постучав, она толкнула дверь и вошла. В спальне Владыки горели две свечи. Полог над кроватью был задёрнут - постель вампира превратилась в этакий железный сундук. Дэви сидел в кресле у закрытого окна. Голова низко опущёна, прямые чёрные длинные волосы свесились на грудь. Казалось, он не заметил появления Лиры. Фигура в кресле не пошевелилась, даже когда девушка сделала робкий шаг в комнату.

– Господин, это я. Я, Лира Диос. Я вернулась.

Дэви не отозвался, даже не поднял головы. Из-за приотворённой двери по-прежнему доносился тонкий голосок, тянущий одну и ту же короткую мелодию. Тогда, странно легко, Лира пошла к Владыке сама. Она опустилась на колени у кресла, попыталась заглянуть в лицо, закрытое волосами. И, наконец, поймала его равнодушный взгляд.

Да, Дэви изменился, - вот первое, что отметила бывшая вампирша. Владыка не постарел, не подурнел, но впечатление силы, всегда шедшее от него, исчезло. Дэви был сейчас слаб, слабее любого смертного. Пустые глаза - один чёрный, другой - затянутый белым туманом, как у Макты…

– Владыка, я смертная, но я по-прежнему готова служить вам, - зачем она сказала это? Она, от прикосновения бабочки там, в подземелье, впервые в жизни безумно пожелавшая свободы? Это желание, самое яркое, самое важное, крохотное создание на крыльях понесло к солнцу. Зачем же она вновь клянётся в верности Владыке, разве о службе ему она думает, говоря это?
– Нет, нет, простая, жалкая жалость. Желание поддержать всеми покинутого, грустного, обречённого…