Капитан щелкнул пальцами, и рядом возник стюард, который взял Маффину.

За капитаном стояла Доркас. Она протягивала Жюстин халат.

Жюстин предпочла не расставаться с одеялом, но приходу служанки обрадовалась.

— Нам нужно поговорить. Если вы не слишком устали, пошлите ко мне Доркас, когда переоденетесь, — сказал лорд Каслтон, обнимая за плечи все еще дрожащего Гарри. — Проследите, чтобы она выпила бренди, — обратился он к служанке.

Жюстин была измучена. Теперь она тоже дрожала. Длинное одеяло путалось под ногами, и она спотыкалась, пытаясь пройти сквозь толпу пассажиров.

В следующую секунду ее подхватили сильные руки и голос лорда Каслтона сказал:

— Пожалуйста, пропустите нас.

Пассажиры расступились, и с девушкой на руках он покинул палубу. Жюстин обессиленно уронила голову ему на грудь.

Она слышала, как под мокрой одеждой бьется сердце лорда Каслтона.

Девушка уже решила, что ослышалась и он вовсе не называл ее милой, когда подплыл к ней; но сейчас она чувствовала себя защищенной и окруженной заботой.

Скоро, слишком скоро он остановился у каюты Жюстин.

Доркас открыла дверь, и лорд осторожно уложил девушку на кровать.

— Позаботьтесь поскорее снять с мисс Мэнселл мокрую одежду, — велел лорд Каслтон. — A bient^ot [17] , — сказал он Жюстин и вышел.

— Вам нужна горячая ванна, — сказала служанка. — Тут, конечно, ничего такого нет. Но горячая вода есть.

Она помогла девушке снять мокрую одежду, сокрушаясь над состоянием муслиновой блузки.

— Боюсь, до Индии я ее в порядок не приведу.

Жюстин сейчас меньше всего волновал костюм, который она с такой радостью надевала всего несколько часов назад. Все ее мысли были об одном: снова увидеть лорда Каслтона.

Доркас работала быстро и умело, обтирая губкой усталое тело своей хозяйки и высушивая ей волосы полотенцем.

Принесли бренди, и Жюстин выпила, чувствуя, как огненная волна разливается по телу, вновь пробуждая ее к жизни. Можно было надеяться, что спиртное нейтрализует все, чего она наглоталась вместе с грязной водой порта.

Ухаживая за Жюстин, Доркас сгорала от нетерпения поделиться свежими сплетнями.

— Знаете, эти сестры Арбетнот, они добились-таки своего, — бормотала служанка, с силой растирая обнаженное тело Жюстин. — Бедные ребята, у них не было шансов после того, как барышни убедились, что его сиятельство ни капельки не интересуется ни одной из них.

— Доркас, где ты об этом слышала? — спросила Жюстин, пытаясь расчесать спутанные пряди. — Ты же почти все плавание провела у себя на койке!

— Но глаз и ушей мне никто не затыкал, — ответила Доркас, забирая из рук Жюстин гребень и принимаясь мягко расчесывать копну влажных кудряшек. — И еще кое-что, — добавила она. — У миссис Блоксэм есть камеристка. Так вот, она моя старая знакомая. В общем, как я уже говорила, Пэтти, можно сказать, старая товарка по оружию, и она выдала мне подробное досье на госпожу. Миссис Блоксэм — богатая вдова. Муж сколотил состояние в Индии и приказал долго жить шесть месяцев назад, когда был в Англии. Миссис Блоксэм возвращаться в Индию не спешила. Пэтти говорит, она ищет нового мужа, такого, чтобы не обязательно очень богатый, но обязательно родовитый. Так вот, Пэтти говорит, что она положила глаз на вашего сэра Томаса.

Жюстин промолчала.

— Я сказала Пэтти, что ее госпоже лучше поискать кого другого. Но Пэтти, похоже, думает, что миссис Блоксэм все для себя решила и ей не важно, кто там о чем уже договорился. А эта женщина, по словам Пэтти, всегда добивается, чего задумала.

Жюстин захлестнула волна огромного облегчения. Кошмар, в который превратилась ее жизнь в последнее время, быть может, вот-вот закончится.

Мама и папа расстроятся. Но Жюстин знала: они бы никогда не пожелали ей несчастливого брака, каким бы завидным ни казался жених.

— Желаете отдыхать, мисс? — спросила служанка. — Или опять оденетесь?

— Оденусь, Доркас.

Если лорд Каслтон хочет поговорить, она, разумеется, не ляжет спать!

Довольно скоро Жюстин была одета; ее волосы были еще мокрыми, но кое-где пряди уже сворачивались в огненный ореол вокруг головы.

Девушка почувствовала странное раздвоение. Одна часть ее желала встречи с лордом Каслтоном, другая часть этого боялась. И не только того, что может проясниться, но и того, что может остаться в тени.