– Сдюжим. Справимся!

И Богуса наполнило странным чувством уверенности и полной неприкасаемой правотой действий. Он обернулся еще раз. Император в конец обезумел, сбросил с себя броню, стоял голый по пояс, царапая собственные ребра, пытаясь то ли раздвинуть их, то ли разорвать. Изо рта пошла кровавая пена.

"Пошли вон из меня" - зашептал Стормо, почти упав на землю, - "Мне не нужны ваши идиотские уроки".

– Больно ты нам нужен, - стоящий напротив Ребелий презрительно усмехнулся.

Юноша не сдерживался и закричал от боли. Повернулись легионеры. Император вцепился руками в мерзлую землю, скрежетая зубами.

– Мы больше не будем помогать тебе не сдохнуть, - уселся на трон повелитель Дорн.
– Помнишь, как тогда на испытании, в школе меча? Или в сонной дубраве?

– Это точно, послабления кончились, - воссел на второй трон Ведущий легионы Горак.

Не ясно, откуда взялись эти два великолепных стула на поле яростной битвы, однако, вот же они. Красивые и блестящие, как нежданное пришествие Создателя... Легионеры вокруг застыли каменными изваяниями. Даже ветер не колышет их красные плащи. Они проносятся перед Стормо, точно диковинные картинки летописей.

– Вы все время даете мне уроки. В чем заключается этот? Хотите, чтоб я помер?

Горак положил ему руки на плечи. Он произнес ласково и поучительно, будто обращался к несмышленышу:

– Мы хотим, чтобы ты выжил.

И вдруг все исчезает. Стормо смотрит в далекую даль. За границы видимого. Перед глазами встает, разгибается темный командир гулей. Его называют Кукольник - всплывает мысль сама собой... В этом сне он может почти все без всяких связей и логики. Махнешь рукой - подымается ветер, топнешь ногой - рухнут вечные замки. Руби мечом, верь в себя и победишь пол мира... А где-то, на фоне сознания, древние продолжают болтать меж собой, как будто это имеет какой-то смысл. Но, спустя время, их голоса все равно будят его: "Отведал нашей силы, а теперь пошел вон и обрети свою!"

– Почему?
– спрашивает Дорн, и его голос расходится грохотом по всему черепу.

– Потому что когда все леса смоет в океан, - пускаются императоры в бешеную круговерть, - когда небо рухнет в этот океан...

Горак берет в руки необъятную секиру. В глубине времени его ждали свои легионы, которые нужно было вести на оборону древней империи. Рядом конь Лируса нетерпеливо топчет землю, капая слюной в предвкушении, словно какой-то волк.

– ...когда огонь пришлепнет всех живущих гигантской волной, - вторят они друг другу, - тогда ты, Император, со своей жалкой короной и разнеженным телом станешь мелким и незаметным, как птичий член.

Стормо чувствует под ногами жар. Обугливается земля, обжигая ноги.

– И исчезнут дома, - продолжает Дорн, - сгорят книги и летописи, потеряются золотые и медные монеты, и даже мы навсегда покинем эти места. И тогда, останется лишь то, чего ты потерять не сможешь... Сила твоих рук и решимость твоего разума... То, что действительно имеет значение, и то, чего у тебя нет. Пока что лишь наша кровь спасает это неуклюжее тело от гибели.

Дорн встал, отпинывая стул прямо в пустоту. Теперь Стормо Торрий знал, как она выглядит эта пустота...

– Готовься, Стормо. Готовься, потомок. Этот день намного ближе, нежели тебе кажется.

– А теперь выпускай нас! Или вы все сдохнете прямо сейчас!

...На борту почти спустившегося цеппелина Аль наконец-то приметила второго мага. Глаза эльфийской принцессы расширились. Там, где схлестнулись в битве гули с человеческими войсками. Там она увидела нечто... Худой человек в очках и с мечом, похожим на игрушку, выпускал необузданный яростный поток магических сил. Незримые для людей лучи света окружили тонкую фигуру - то была улыбка Гелио, затем вросли человеческие ноги в землю, пуская корни вглубь, высасывая мощь гидры, и открывает сама собой невидимый рот земля, готовая проглотить всех, кого прикажет властелин, бережно подхватывает поток Аэры хозяйский плащ, ловко обнимает голую грудь, создавая еще один слой брони; не замечает человек, а каждая стрела, пущенная в него и его соратников, отклоняется от цели великим ветром, или ослабляется до тихой скорости, безвредно чиркая по латам.

Рядом восхищенно вздыхает Эль:

– Кто этот великий маг?

Аль хватается за голову. Всю набранную мощь человек выпускает в трубу! Знакомая паутина заклятия - самодельного, глупого заклятия призыва иллюзии духов. Из-за строя легионеров незаметно появилось четыре древних воина. Высоких, как два эльфийских роста, твердых, как камень. Но их всего лишь четыре!

Сам же горе-волшебник упал на землю. За использование напрямую магических первооснов требуется плата. И немалая...

А сила вошла в духов, материализуя крепкие тела из воздуха. Но они не были реальными, знала Аль, сознавая своим великолепным магическим чутьем, что воины просто призраки ушедшего безвозвратно времени...

Но каждый легионер помнил эти лица. И центурий Богус тоже помнил. В любой школе меча стоят барельефы древних императоров, начиная с первого и заканчивая Уро Торрием. И в болотной школе стояли они до поры до времени... пока легионеры, изнемогая от нищеты, не продали их неизвестному торговцу. И теперь Богус, не знавший страха, испуганно вздрогнул. На миг ему показалось, что призраки прошлого пришли наказать именно его за этот непростительный грех.

Один из огромных воинов наклонился к земле, поднимая лежащий щит и вставая в общий строй. Он ничего не говорил, просто широко улыбнулся, и центурий Богус разом почувствовал себя маленьким мальчиком перед своим почившим родителем. "Эх, не посрамить бы отца" - невольно покраснел могучий легионер.