— Господи, Клер… — Дыхание вампира теплом обдало шею женщины. Она ощутила острые кончики клыков, прочертившие полоску по коже. — Почему ты не позволила мне уйти?

Клер покачала головой: не было слов, мыслей — одно страстное безрассудное желание обладать этим мужчиной, который должен принадлежать ей. И которого его неистовое стремление к мести может отнять у нее навсегда.

Клер гладила его крепкую спину и плечи, запрокинула голову, позволяя ему целовать ее там, где он хочет. Она задыхалась от желания, ноги слабели от жара, разгоравшегося внизу живота.

Андреас чуть отстранился и посмотрел ей в лицо. Он был прекрасен — дикий и сильный, у Клер закружилась голова. В его горящих янтарным огнем глазах она видела страсть и знала, что и он той же силы страсть видит в ее глазах. Она ее не прятала.

Разлука была слишком долгой. Преграды, стоявшие между ними, казались сейчас непреодолимыми, но было взаимное притяжение, была страсть. Клер дрожала, прижимаясь к Андреасу, чувствуя его дрожь.

— Пожалуйста, — прошептала она в головокружительном томлении.

Она желала слияния их тел, не во сне или в воспоминаниях — в реальности, живая плоть к живой плоти, обнаженные, в чувственном экстазе.

— Андре, о господи… будь со мной сейчас, пожалуйста.

Он тихо чертыхнулся, жаром дыхания обжигая шею, пульс у Клер еще больше участился. С плавно-молниеносной грацией, присущей вампирам, Андреас подхватил ее на руки и через лужайку пошел к открытому французскому окну. В комнате среди мебели под безжизненно-белыми чехлами он опустил ее на пол и начал целовать — нежно, мягко, одновременно стянул покрывало с антикварной кушетки и отбросил его в сторону.

Под его натиском Клер оказалась на кушетке, ей казалось, что она отдает себя во власть могущественного инопланетного бога. Он целовал ее и расстегивал пуговицы на ее оливковой кофте.

В отличие от сна, наяву одежда не растаяла, снималась медленно, и Андреас с наслаждением покрывал поцелуями каждый обнажившийся участок тела, играл с сосками, терялся в изгибах и впадинах живота и бедер. Так же неторопливо он освобождал ее от брюк и трусиков, томительно ласкал нежнейшую кожу, раздвигая языком сокровенные лепестки.

Клер запрокинула голову и застонала, наслаждаясь его работой языком, ощущая возбуждающие прикосновения острых кончиков клыков.

Первый оргазм изумил — налетел неожиданно и взметнул ее ввысь, вырывая из груди сладострастный крик, гулко зазвеневший в нежилом пространстве дома. Андреас прижал ее к себе и так держал, терпеливо, с любовью, хотя его руки дрожали, когда он гладил ее обнаженное разгоряченное тело.

— Ты такая сладкая, — выдохнул он. — Слаще, чем я тебя помню, слаще, чем во сне.

Клер уперлась ладонями ему в грудь и толкнула, опрокидывая на спину, забралась сверху, подняла рубашку, обнажая его тело для поцелуев.

К моменту, когда ее губы достигли его шеи, рубашка была снята, и Клер с жадностью поглощала уникальную красоту его дермаглифов. Они переливались красками страсти — индиго, бургунди и золотой осени. Клер водила пальцем по замысловатым завиткам, затем наклонилась и языком заскользила по живописным узорам — она мечтала об этом с того самого момента, как увидела его во сне в лунном свете сидящим на траве у озера.

Дермаглифы стремились вниз. Клер отлично это помнила и, не желая пропустить ни единого завитка, расстегнула пуговицу на брюках, затем молнию. Андреас сквозь зубы шумно втянул воздух, когда она начала покусывать нежную гладкую кожу внизу живота, коснулась губами головки члена, двигаясь дальше. Андреас зашипел.

Она дошла до основания, восхищаясь его мужской силой, и только потом вобрала его головку, дразня покусыванием и игрой языка. Ей нравилась нежно-шелковистая кожа и солоноватый вкус, не хотелось форсировать события, хотелось продлить удовольствие — продлить ночь, украденную у судьбы, о которой она так долго мечтала.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я хотела прийти к тебе во сне. — От возбуждения голос Клер прозвучал глухо и хрипло. — Днями, даже неделями я только об этом и думала… хотела найти тебя. Вновь познать это счастье с тобой. Для меня существовал только один мужчина, Андре, — ты. Так было всегда.

Андреас заворчал, беззастенчиво выражая собственнический инстинкт. Он жестко запустил руку ей в волосы, она чувствовала его решительную твердость, наклоняясь и вбирая член полностью. Он выгнулся, с шипением шумно выдохнул: