– Боюсь я, Лёвушка, этой спешки!

– Чего же медлить? Ты меня любишь, я тебя тоже; нам суждено принадлежать друг другу. Недели через две и будет наша свадьба. Откладывать надолго нельзя, Маруся! Наш государь в Москве пробудет недолго: после венчания с княжной Екатериной он решил со всем двором в Питер ехать, и мне тогда придётся тоже ехать…

– И меня, Лёвушка, с собою возьмёшь?

– Неужели здесь оставлю? Уж и заживём же мы с тобою! Счастье-то, счастье какое у нас будет! – с увлечением проговорил молодой офицер и крепко обнял Марусю.

Однако девушка ловко выскользнула из его объятий и, вся вспыхнув, проговорила:

– Тороплив ты очень, Лёвушка! Ведь я ещё не жена тебе.

– Скоро и женою будешь.

– Тогда и обнимай, а пока… – и Маруся шаловливо сделала «нос» своему Лёвушке.

Он весело засмеялся, любовно смотря на девушку, а затем стал собираться уходить.

– Пора мне, Маруся.

– А ведь ты хотел бабушку дождаться?

– Спешить мне, голубка, надо; завтра приду и с твоей бабушкой переговорю о нашей свадьбе.

– Приходи, голубчик, буду ждать! А сегодня я провожу, Лёвушка, тебя. Уж очень не хочется мне расставаться с тобою!

– Ох, Маруся, лучше не ходи… Как же одна ты будешь возвращаться?

– Ведь не поздно, да и провожу я тебя недалеко; а может, и бабушку мы встретим.

Храпунов и Маруся вышли из хибарки, которую девушка заперла на замок.

На дворе был небольшой мороз. Только что настал вечер, и луна величаво выплыла из-за облаков, отражая бесчисленными бриллиантами свой свет на мёрзлом снегу.

Влюблённые в разговоре и не заметили, как, пройдя глухой переулок, вышли на Большую Тверскую улицу. Вечер был заманчив, погода располагала к прогулке; Марусе не хотелось возвращаться домой, и она решила ещё немного проводить жениха.

Пройдя несколько по Тверской, они услыхали сзади себя конский топот, весёлый крик и, быстро обернувшись, увидали бешено скакавшую тройку лихих коней, запряжённых в дорогие сани. В них сидел подгулявший князь Иван Долгоруков; он не то пел песню, не то так кричал, сам не зная зачем.

Эта неожиданная встреча была очень неприятна Храпунову: он знал дикий нрав князя Ивана Алексеевича в те моменты, когда тот предавался разгулу. Тогда князь Иван Алексеевич не знал удержу своему самодурству и, так как очень любил женское общество, не давал проходу ни одной приглянувшейся женщине или девушке, несмотря на то, что они были совсем незнакомы ему. Немало проделок такого рода числилось за ним, но всё сходило ему с рук ввиду исключительной близости к императору. Лёвушке всё это было известно, а потому он испугался за свою Марусю – за то, что князь Иван может причинить ей обиду, а потому, обращаясь к своей спутнице, быстро проговорил:

– Маруся, укутай своё лицо; нас догоняет Иван Долгоруков, он наверняка узнает меня и, боюсь, привяжется ко мне. Увидит он твою красоту и Бог знает чего натворить может. Лучше, чтобы он не видал тебя!

Лёвушка не ошибся; когда сани поравнялись с Храпуновым и Марусей, князь Иван узнал своего приятеля и крикнул своему вознице, ударяя его в спину:

– Стой, стой, дьявол!

Кони встали, и князь Иван, быстро выскочив из саней, подбежал к Храпунову.

– Лёвушка, ты ли?.. Да и не один? Вот так скромник! Ну, показывай скорее свою кралю! – громко крикнул он и, близко подойдя к Марусе, стал нагло осматривать её. – Как тебя звать, сударушка? Да что ты кутаешь своё личико? Небось не сглажу!

Князь Иван протянул было свою руку, чтобы приподнять с лица Маруси платок, которым она низко покрылась.

– Оставь её, Иван! – громко проговорил Лёвушка, отстраняя руку Долгорукова.

– Оставлю, когда разгляжу, что за кралю подхватил ты…

– На, смотри, если тебе нужно, – приподнимая со своего лица платок, сердито сказала Маруся, возмущённая этим приставаньем и, несмотря на предупреждения жениха, решившаяся дать отпор наглецу.

– Ай, ай, какая красавица!.. Где ты такую подхватил, Лёвушка? – с восхищением проговорил князь Иван. – И не стыдно тебе? Что же ты от меня утаил, что у тебя есть такая краса?.. Боишься, что отобью? Да что же ты молчишь? Скажи, давно ли нашёл такую кралю?

– Князь, садись в сани и поезжай своей дорогой, а нас оставь. Завтра я тебе обо всём расскажу, а теперь не тревожь нас, – резко промолвил Храпунов.

– Оставить вас? Ни за что на свете! Нет, приятель-скромник, теперь от вас я не отстану; куда вы, туда и я. Ну, чего хмуришься, Лёвушка? Скорее знакомь меня со своей сударушкой, не то отобью!..

– Ох, князь, не ошибись: едва ли тебе отбить меня у Лёвушки придётся, – проговорила Маруся, и гневом сверкнули её красивые глаза.

– Ой, ой! Да ты, как видно, из бойких! Люблю таких! Брось Лёвушку, садись со мною в сани!