– И все-таки я вынужден настаивать. – Штурмбаннфюрер взял Торопова за локоть правой руки. – Это в ваших интересах…

Двор был пуст. Вот так всегда – то не протолкнуться из-за старух или мамочек, гуляющих с детьми, то, как сейчас, двор словно вымер. Торопов дернул плечом и сбежал с крыльца.

Ну не кричать же, в самом деле? Не гопники ведь прицепились с требованием покурить или с просьбой одолжить мобильный телефон на время. Вполне приличный человек, стильно одетый, в сером плаще, широкополой серой шляпе. На вид – до сорока, ровесник. Ничто не демонстрирует его агрессивных намерений, нет никакой видимой угрозы… Кричать, бежать прочь, на оживленную улицу? Это значило выглядеть смешно и нелепо, а Андрей Владимирович Торопов не любил выглядеть нелепо и смешно.

Нужно просто пройти пятьдесят метров до выхода со двора, свернуть направо и выйти на улицу Рихарда Зорге. Не станет же этот немец бежать за ним с криками. Не станет?

Не бежать, приказал себе Торопов. Просто широкий деловой шаг занятого и уверенного в себе человека.

– Герр Торопов! – Нойманн позволил себе повысить голос, это был еще не окрик, но что-то похожее на угрозу уже прозвучало.

Отчего-то в голову пришло сравнение – словно пистолет сняли с предохранителя. Не передернули затвор, не выстрелили – всего лишь передвинули рычажок предохранителя, но от этого угроза не стала менее реальной.

Быстрее, нужно идти чуть быстрее. То, что Торопов втянул голову в плечи, – ерунда. Так – рефлекс. Из-за полемики в Сети перестрелки не устраивают. Хотел бы бить – пришел бы не в одиночку. Плащ почти до земли и шляпа – не лучшая одежда для потасовки, а утро – десять часов без малого – не самое лучшее время для рукопашного выяснения отношений. И акцент… Немец, устраивающий драку в центре Уфы с местным жителем… Немец, представившийся эсэсовским званием, – это уже за гранью.

Шутка. Дурацкая шутка.

Сейчас кто-то наверняка снимает все происходящее во дворе, а потом сольет снятое в Сеть. Сольет? И на здоровье. Торопов ничего такого не сделал. Он просто идет через двор. Плечи развернуты, подбородок поднят. Просто не хочет связываться с уродом-фашистом. Не желает.

И пусть этот самый Нойманн идет следом и бормочет что-то – в результате смешным выглядит он, а не Торопов. Вечером нужно обязательно обо всем этом рассказать на сайте. И ничего не будет страшного, если что-то прибавить.

Например, Нойманн не просто просил о беседе, а угрожал. Сказал, что неонацисты больше не собираются терпеть независимой и жесткой позиции известного в Сети полемиста. Пусть он этого напрямую не произнес, но ведь это подразумевается. Ведь подразумевается?

Просто намекнуть так многозначительно, что эсэсовский последыш потребовал…

Во двор въехала машина. Микроавтобус.

Это даже к лучшему, мелькнуло в голове Торопова. Остановить его. Взмахнуть рукой и встать на пути. «Фольксваген» еле едет, водитель ищет, наверное, какой-то адрес. Взмахнуть рукой, а когда машина остановится – подойти и спросить что-то у водителя. Вполголоса. Что-нибудь нейтральное. Который час, например. Или не видел ли он красного «Опеля» и серой «Тойоты» на въезде? Спросить тихо, но при этом бросить быстрый взгляд на Нойманна, чтобы тот подумал, будто разговор идет о нем. И штурмбаннфюрер непременно запаникует. Никуда не денется. А если удастся втянуть водителя хотя бы в пятиминутный разговор, то Нойманн просто сбежит, поджав хвост. Точно – сбежит.

Торопов поднял левую руку и сошел с тротуара на проезжую часть. Не дергаться, нужно помнить о возможной видеокамере. Движение руки должно быть естественным.

Микроавтобус начал тормозить.

Торопов сделал шаг, но на его плечо тяжело легла рука.

– Я же сказал – стоять! – прорычал Нойманн. – И ты должен остановиться…

– Да кто ты такой!.. – воскликнул Торопов, поворачиваясь и отталкивая руку немца. – Не смей ко мне прикасаться…

И замолчал.

Двор, дом, деревья разом замерли, словно все вокруг внезапно сковал мороз. Воздух в груди у Торопова превратился в комок льда. В колючий и шершавый комок. Все вокруг медленно поплыло вверх и влево, словно двигалось по спирали.

Упасть Торопову не позволили – Нойманн подхватил его под руки и удержал. Потом из микроавтобуса вышел человек, и они вдвоем с штурмбаннфюрером небрежно втолкнули Торопова в машину. Бросили на пол у заднего ряда кресел.

Торопов попытался закричать, сообразив наконец, что это не розыгрыш, не шутка, что его – его! – ударили и похищают. Что все это было спланировано не для того, чтобы потом хвастаться через Ютуб, как ловко унизили своего сетевого оппонента. Если этот ролик попадет в Сеть – это уголовная статья для шутников. Похищение и все такое… Это несколько лет отсидки.

Теперь уже можно не бояться выглядеть смешным и нелепым. Теперь можно кричать и попытаться защищаться.

Вместо крика получилось только захрипеть – Нойманн ударил со знанием дела. Всего одно движение руки, а тело Торопова отказывается двигаться, и легкие дергаются, не в силах втянуть в себя хотя бы глоток воздуха…

Нойманн и второй похититель сели на заднее сиденье. Дверцы хлопнули, машина тронулась с места.

Торопов дернулся, пытаясь подняться, но немец небрежно надавил ему на грудь ногой и тихо сказал: «Сидеть!»