– Ну, что ты? – откликнулся денщику князь.

– Немец-то ведь пришёл, вас спрашивает.

– Какой немец? Да что с тобой, Михеев?

– Да тот, что с дочерью в Питере жил; фамилию его не припомню.

– Гофман?! – не спросил, а громко крикнул князь.

– Он вас спрашивает.

– Так веди, веди его скорее. Вот неожиданность! Я сам пойду ему навстречу.

Гарин радостно кинулся к дверям и на пороге встретился со стариком Гофманом. Большая печаль видна была на его добром, откровенном лице. За последнее время Гофман так переменился, похудел, осунулся; при первом взгляде князь едва мог его узнать.

– Господин Гофман! Вы ли? – Гарин хотел обнять старика, но он холодно отстранил это и только пожал руку князя.

– Вы не узнаёте меня, князь?

– Нет, нет, я вас сразу узнал. Но вы так переменились! Что с вами, мой дорогой?

– Со мной ничего. А вы спросите про дочь, про мою милую Анну. Князь, вы совсем её забыли? – В голосе старика слышны были и слёзы, и упрёк.

– Что вы? Я… я забыл Анну! И вы это мне говорите, господин Гофман?

– Забыли, забыли мою бедную девочку!

– Не говорите этого, не говорите! Одна только смерть заставит меня забыть вашу дочь! Ну что же вы молчите, господин Гофман, что молчите? Да говорите же! Что Анна?

– Умирает, – тихо ответил Гофман.

– Что? Что вы сказали?! – меняясь в лице, крикнул Сергей.

– Моя дочь умирает…

– Умирает, умирает!! – Князь упал на стул и закрыл лицо руками.

– Она послала меня, князь, сказать вам своё последнее «прости».

Голос у старого немца дрогнул, и по его исхудалому лицу потекли слёзы.

– Но слезами и отчаянием не поможешь. Садитесь, успокойтесь, господин Гофман, расскажите мне всё, всё расскажите.

Гарин страдал не менее старого немца, но он превозмог себя и сам, глотая слёзы, старался успокоить Гофмана.

– Скоротечная чахотка угрожает моей дочери смертью.

– Чахотка! Но с чего, с чего?

– От разбитой любви, от погибшего счастья, князь.

– Я вас не понимаю, Гофман! От какой разбитой любви? – спросил с недоумением молодой князь.

– Не понимаете, ваше сиятельство? А понять не трудно: моя дочь любила и любит вас своим чистым и незлобивым сердцем. А вы, князь… – Старик не договорил и печально поник своею головою.

– А я… что же я? Договаривайте, прошу вас!

– Вы безжалостно разбили её сердце, князь.

– Я… я! Да что вы говорите?!

– Вы любите мою дочь? – пристально смотря прямо в глаза Сергею, спросил старик.

– И вы ещё спрашиваете! Больше себя самого, больше жизни!

– Вы говорите правду? Я должен вам верить, князь?

– Я дворянин, господин Гофман! – гордо ответил князь.

– Извините, князь, я… я верю вам. Но это письмо, которое и меня, и дочь так убило…

– Какое письмо, какое?

– А то, которое вы из Москвы написали ротмистру Зарницкому, вашему приятелю. Вы, князь, в том письме писали, что вам отец с матерью не позволяют жениться на Анне, что вам сватают богатую красавицу… Вы с таким увлечением, ваше сиятельство, описали красоту этой барышни, что я и Анна могли подумать…

– А, теперь я понимаю. Но как это письмо попало к вам? – спросил у Гофмана Гарин.

– Как попало – об этом, князь, после.

– Нет, я хочу знать, какой негодяй передал вам это письмо. Надеюсь, не Зарницкий?

– О нет, князь, письмо доставил Цыганов.

– Николай! – с удивлением воскликнул князь.

– Да, он. Я сейчас всё подробно расскажу вам, князь. Вы назвали Цыганова негодяем, – более того, он подлец.

Старик Гофман рассказал князю, с каким нетерпением дожидалась Анна его возвращения из Каменок, как она считала дни и часы, когда он приедет. Сказал и о том, как к ним часто ходил Николай и как уверял Анну, что князю Сергею не позволяют отец с матерью на ней жениться, и в удостоверение своих слов принёс письмо, писанное рукою князя к Зарницкому.

– Этот подлец дошёл до того, что осмелился обнажить свою саблю на мою дочь. Я не знаю, как я не убил его.

– Успокойтесь, господин Гофман, мерзавец кровью поплатится мне за это! – с гневом сказал Сергей Гарин.

Он никак не воображал, что Николай Цыганов, безродный приёмыш его отца, станет ему смертельным врагом. Сергей обходился с ним всегда ласково и предупредительно; он был его благодетелем; благодаря содействию молодого князя Николай получил офицерский чин и пенсию. И что же? Вместо благодарности и преданности «жалкий подкидыш» отплачивает ему подлостью, становится ему соперником, смеет рассчитывать на любовь Анны!